На этот раз я заплела волосы в косы. Оставив лишь по нескольку прядей у лба, сплела две косички, да перевязала их черными лентами. По правде говоря, я столь тщательно работала над обликом лишь для того, чтобы не думать, куда мне предстоит идти. Я не люблю дыхание смерти, а в этом месте оно чувствовалось особенно остро. Разумеется, так и должно быть.
Черное закрытое платье с узорной вышивкой, кольца, лишь один браслет. Из серьг я сняла лишь те, что были в ушах. Снимать остальные мне казалось слишком дискомфортным, вовсе же не трогать - неловко. Так и пошла, с мрачно подведенными глазами, ненакрашенными губами, всем своим видом говоря, куда я собираюсь. Внутри меня бушевала буря. Билась испуганной пичугой мысль: "Не может быть. Он не мог умереть.", мир, казалось бы, обязан был остановиться в тот же миг, когда я узнала о том, что больше никогда не услышу его голоса.
Услышав жалобу брата я очнулась. Оказывается, до этого времени я просто отключилась, не желая видеть этой реальности. Последний раз, когда я общалась с этим человеком, что сейчас лежит под крышкой, мы жарко сосались на какой-то сходочке, пока мне не позвонил брат и не сказал, что пришел домой. Вот так вот. А теперь мне приходилось выражать свои соболезнования той, что являлась его девушкой? Какая глупость...
Я невольно накрываю пальцы брата своими, поглаживая.
- Я действительно хочу уйти отсюда быстрее. Хотя бы на воздух. Мне нужно покурить... - Даже не требовалось объяснять ему, насколько это необходимая для меня процедура. Да, мой организм не из тех, которым поровну на любые отравы. Так что когда-нибудь мое тело будет лежать в такой же коробке, просто потому, что я когда-то отказалась выпустить из пальцев картонную коробку с никотиновыми солдатиками.
Пальцы брата выскользнули, я даже поначалу и не поняла, что его встревожило. Глупая девчонка, плачет, кричит. Это нельзя делать в обществе, девочка, тебя тут все могут за это возненавидеть. Меня вот ненавидели как-то за то, что я, по их мнению, подвела юношу к гробу сама. Давно это было. История была проста, но тем не менее я долго верила в то, что обвиняющие взгляды справедливы. Я лишила его тогда желания жить, отказавшись быть спутницей. Конечно, это его вина или выбор - бросить все, но я являлась толчком, и это был реальный повод возненавидеть меня всем присутствующим на тех похоронах. На этих же легче. То ли от того, что в отличие от тех, эти были не первыми моими. То ли потому, что я твердо знала - не я толкнула его.
- Врядли я чем ее успокою. Впрочем... - задумчиво оглядела ее бедра, плечи вздрагивающие столь часто, да дреды, трясущиеся вслед за телом. Миловидна. Я ненавижу это делать. Я ненавижу срывающихся на публике девушек. Но ее могу попробовать успокоить. Если только она не дура. - Я сама тебя найду, ладно? - сжала его пальцы еще раз, как бы убеждая молча, что знаю, как можно.

Потратить час на успокаивание одной девчонки. Зачем я это делала? Какую выгоду обрела с того, что успокоила ее истерику, описав, насколько глупо она выглядела, скурив вместе с ней по три сигареты крепчайшей марки, какую только могут выдержать мои легкие. И вот, держась за ручку как какие-то школьницы, мы заходим обратно в этот ад на земле. Ненавижу такие мероприятия.
- Ноа, - я уже давно выпустила руку девчонки из своих пальцев, кивнула ей, не смотря тем не менее на ее припухшее лицо, смотря лишь на брата, которого сразу отыскала в толпе, - Я закончила с ней. Немного выяснила о нашем вороне, - я не решалась называть его по имени. Все кто покинули этот мир были для меня уже вороньем, не иначе. Людьми они уже не были - спутники смерти.
Я невольно беру его за руку и переплетаю его пальцы со своими. Мне становится здесь страшно. Иррациональный страх, который пронизывает мое тело, вызвал только мною ощущаемую дрожь костей и мышц, и только я знаю, что в тот момент стала плакать, потому что слез на щеках не было, лишь ощущение оных. То ли я слишком много времени провела с горюющей, то ли ненароком подумала о том, как будет смотреть на меня мертвую он. Я знаю, что умру первой. И в очередной раз произносимый в моей голове голосом брата факт вынуждает меня сжать его пальцы в своих. Мне действительно очень беспокойно здесь, Ноа.

Отредактировано Рене Мерц (18.05.2014 01:37:51)

Я даже забыла о том, что хотела рассказать брату, о том, что ворон был чист как стекло, а накануне просил девушку о встрече. И девушка позже нашла в его вещах кольцо. А забыла обо всем этом я лишь потому, что в лице пробежавшего я едва узнала того, кто когда-то пускал слюни на ворона. Довольно обильно и трепетно, к слову. Помню его ненавидящий взгляд, прожигающий меня тогда, на танцполе, когда я была в объятиях воронья. Яркие голубые глаза, черные же волосы, и та самая тату, что я заметила сейчас - воробей на тыльной стороне руки, кончиками крыльев касающийся мизинца и большого пальца. Совершенно ничего не говоря я подобрала полы платья, до этого тщательно скрывавшего мою обувку, и пошла резкими шагами в сторону тени. Мне нужно с ним поговорить. Он из сталкеров, а их мания позволяет многое узнать.
Мои пальцы клещами сжимают предплечье тощего парня, и мне этого достаточно, потому что в таких ситуациях мне главное - уцепить жертву, а уж не дать ей выпутаться из моих сетей становится воистину легчайшей задачей. И вот сейчас, это пошатывающееся насчастное чмо стало выбиваться. Не повезло ему. Я почувствовала азарт. Из-за того, что знала - в нем есть сведения. Из-за того, что мое напряжение должно было выплеснуться в деятельность, и коль холста рядом нет - я выясню, что случилось с вороном, который столь любовно выстраивал жизнь.
Находясь примерно в одинаковой весовой категории мне было легко его сконтролировать. Я и больших противников зажимала. По правде говоря, про брата я забыла напрочь. А ведь именно его рука прижимает чужое запястье к стене. Из него выпал нож, помню, звук был металлических. Складушка, небось, но не столь важно. Под пальцами бьется пульс. Дааа... Рене, ты расслабилась, слишком.
- Его надо привести в чувство. И мы его заберем, хорошо, брат? Он знает, что случилось, - я повернула лицо к брату слегка, не отводя взгляд от глаз разистерившегося парня. Он перестал вырываться, зато теперь трясется как осиновый лист. Что же ты видел, малыш, что каждый шорох пугает тебя мыслью о расправе... И тут я понимаю, что мой запал потихоньку сникает. Не настолько, чтобы выпустить из пальцев чужое горло, но в достаточной мере, чтобы спросить у брата, - слушай... А нам нужно знать о том, что случилось?.. - и тут я действительно отвела взгляд от парнишки, перевела его на пальцы брата, после на его лицо, разглядывая. Тот парень был новеньким в нашей общине, и его кончина не требовала обязательной мести. Тут парень видимо почувствовав слегка ослабшую хватку на шее, решил погеройствовать. Его пальцы противно скребнули по коже моего предплечья, грозя оставить царапины. Неуравновешенный бешеный зверек. Сталкеры, собственно, всегда такие, когда их жертва покидает навеки. Психологическая травма, вызванная утратой, лечится только терапией, самокопанием, изоляцией от общества, потому что любой агрессивно настроенный чужак для этих созданий принимает образ виновника смерти. Для того, чтобы вытянуть из него правду, понадобится водка. Может сгодится и травка, конечно, но водка надежнее.
Шипение вырвалось сквозь мои сжатые зубы. Его жест был опасен синяками на руках, возможным снижением их работоспособности, а для меня это сродни смерти. Отчего мой ответ на его выпад был несколько более агрессивным, чем требовалось - чуть сжала в пальцах чужую шею, приготовилась было приложить его вновь:
- Хочешь - убей меня, но я уже нашел способ объявить о настоящих причинах его смерти, - выгнула бровь, хмыкнула, и откровенно рассмеялась. Клокочуще, низко, от гула еще более зловеще наверное, а этот малый надулся, нахохлился как воробей, - Ч-чего смешного?..
- Да то, что не будь ты психом, я бы не вылавливала тебя так дико. Мы не хотим тебя убивать, - посмотрела на Ноа, взглядом прося его подтвердить мои слова. Я не могла сдержать ухмылки, потому как окажись я на его месте, и будь мне предложено решить, убивать обидчика или нет, мой ответ был бы весьма однозначен.

Излишнюю жесткость можно было списать на нервы. Рене тяжело переносила похороны, к тому же подружка покойного парня выпила из нее слишком много энергии за то время, пока Мерц ее успокаивала. Альтруизм — дело благородное, но далеко не всегда.
  Рене не знала, что ей хотелось больше: разрядить свой испуг и свое раздражение на этом глупом воробье или же последовать совету Ноа и оставить его в покое. Второе оказалось более разумным, к тому же брат явно не собирался его отпускать.
  Рене медленно выдохнула, беря себя в руки, и последовала за близнецом, оставаясь чуть позади, потому что проход был довольно узким. Глаза уже адаптировались к полумраку и лестница больше не казалась труднопреодолимым препятствием. Только... Только воробей решил поскакать.
  Люди, загнанные в угол, непредсказуемы. Близнецы не ожидали, что парень начнет как-то выкручиваться и пытаться сбежать, Рене казалось логичным, что они показали ему, что это бесполезно. У Мерц хваткие пальцы, и брат с сестрой никогда не отпустят то, за что решили зацепиться. Если бы не слова этого человека о том, что он что-то знает, что он в курсе, как обстояли дела на самом деле, его бы никто и не трогал. Припугнули бы немного, чтобы не смел зарываться, и отпустили бы. Парень сам подписал себе приговор на проведение ближайшего часа в обществе Рене и Ноа. Но у воробья, кажется, были другие планы.
  Парень с силой лягнул Ноа в коленку, отчего тот невольно выпустил его и начал крениться. Все, что успела сделать Рене — это податься вперед, подхватить брата за руку, инстинктивно потянуть на себя, чтобы тот не упал. Рене была сильной. Но не настолько. Она сама чуть не завалилась вместе с братом, но вовремя отпустила его, а Ноа, пожалуй, спасло только то, что под рукой оказался поручень.
— Сука,  — прошипела Рене и, следуя команде близнеца, рванула наверх.
  Длинное платье мешало. Рене готова была проклясть тот момент, когда решила в него вырядиться. Она наступила на подол, чуть не грохнулась, но удержала равновесие и, подхватив юбку, погналась за воробьем. Где-то на задворках проскочила мысль, что хорошо, что она надела балетки, а не туфли на каблуках, иначе сейчас ей пришлось бы особенно туго.
  Они слышали металлический и жалобный звук распахнутой двери, которая от инерции врезалась в стену. Они почувствовали холодный ветер, от которого у девушки пошла гусиная кожа. Их на секунду ослепил яркий свет, а когда эффект прошел, они увидели, что воробей стоит на краю крыши, опасно балансируя над пропастью.
  От быстрого бега Мерц запыхалась, дышала глубоко и быстро. Глаза ее расширились от открывшейся картины. Она никак не прокомментировала риторический вопрос Ноа, лишь так же выставила перед собой руки, говоря тем самым, что они не опасны. Настроение моментально изменилось и голос, когда она заговорила, был скорее ласковым и, пожалуй, немного заискивающим.
— Воу, эй, малыш, ты чего? — она сделала очень плавный, но маленький шаг вперед. — Мы же пошутили. Спускайся, мы не причиним тебе вреда.
  Она улыбнулась, показывая, что говорит правду. Не хватало еще, чтобы этот идиот сиганул вниз. Рене не хотела, чтобы эта смерть повисла на них, точно тяжкий груз, от которого еще долго они не смогут отделаться. К черту информацию, к черту месть. Просто спускайся. Спускайся, черт побери!

Отредактировано Рене Мерц (16.08.2014 00:15:01)