Практическое Демоноводство |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Практическое Демоноводство » Прошлое » 17.12.12 Крах
Время и Место: север графства Сассекс, Англия. Середина декабря, утро >9.00 на момент начала игры.
Участники: Август Миттенхайн, Кэтрин Галлахер.
Краткое описание эпизода: Кэтрин Галлахер поручают поиск опасного артефакта на севере графства, в то время как для ее защиты и паралельно — расследования в Объединенный Британский Дом командирована Ищейка. Так ли прост искомый предмет?
Предупреждения: отсутствуют.
Отредактировано Август Миттенхайн (20.09.2014 00:16:14)
Чем больше Август думал об этом задании, тем больше у него возникало вопросов. Это предчувствие — будто приближается шторм, тяжелое, давящее — было ему знакомо, и потому вызывало подозрения в успешности порученной миссии. Но пока ничего не случилось. Август решил подождать с выводами до тех пор, пока не прояснится ситуация и небо. Рейс, назначенный на 6.45 утра задерживали уже на час из-за непогоды. Это было редкостью для аэропорта Женевы. Но причина задержки была в непогоде, никакие посторонние факторы на ситуацию не влияли, Август проверил и опроверг собственную подозрительность через информаторов, рассредоточившихся на территории зала ожидания, диспетчерской вышки, кафе и магазинах.
Наконец, объявили посадку на рейс до Лондона. Подхватив ручной чемоданчик, Август плотнее обвязал вокруг шеи светлый шарф, застегнул пальто на все пуговицы и ровным шагом проследовал до посадочного рукава. Проверка билетов не отняла больше тридцати секунд, документов — сорока, и через полторы минуты Ищейка уже занял свое место в салоне бизнес-класса. Он не первый раз видел обстановку подобных мест, но сам едва ли второй раз совершал в таком путешествие. Глава Ищеек, седоволосый Герберг Атлус, отправил своего лучшего человека в командировку, желая презентовать того как бизнесмена. Август пытался возражать, уговаривать на поездку в поезде, пусть даже и в вагоне класса люкс, но ему было отказано под предлогом, против которого не нашлось что возразить.
Подарок. Человек. Археолог. Женщина.
Неуютно было от таких подарков.
Полтора часа полета Август Миттенхайн занимался тем, что читал утренние газеты, в попытках найти малейшее упоминание об артефакте. Если верить информации, пришедшей из Британского Дома, он выглядел как миниатюрная подвеска с золотой цепочкой и его местонахождение оставалось для тамошних Ищеек загадкой. Север Сассекса — единственная зацепка.
Выйдя из самолета, Август достал из чемоданчика бумажку с телефоном. Набрал номер и вызвал абонента, остановившись возле приличной с виду кофейни.
— Мисс Галлахер? Это Август Миттенхайн. Я командирован в ваше распоряжение Женевским Домом. Ваш, Дублинский, насколько я помню, уже дал на нашу работу свое согласие. Вы уже прибыли в Лондон?
Он посмотрел название кофейни.
— Я жду вас за столиком в кофейне "Этуаль". До встречи.
— Миссис, — машинально исправила Кейт. — Миссис Галлахер.
Она приехала в Лондон не намного раньше, Август Миттенхайн, только ей пришлось добираться на поезде. Дублинский Дом не считал необходимым тратиться на перелеты, когда мог заплатить копейки за железнодорожный билет, а иногда намекал Кейт, что пора бы получить права на машину.
Несколько дней назад поступил запрос от Лондонского Дома: так и так, друзья и братья, будьте хорошими людьми, помогите, чем можете. Они умудрились потерять артефакт — подвеску, свойства которой были до сих пор неизвестны. Потеря была потерей только по документам, всем было прекрасно известно, что ее либо утащили специально, либо случайно, а потом артефакт канул в лету. Лондонский Дом пытался найти его своими силами, ковырялся месяца три и практически потерял его след.
Когда Кейт узнала о произошедшем, она долго закатывала глаза и обзывала коллег дилетантами.
Дублинский Дом подсуетился, быстро собрал Кейт в дорогу и зачем-то отправил запрос в Женевский Дом. Хотя, возможно, это сделали из Лондона — наверняка из него, эти ребята очень старательно выискивали специалистов, и выбрали почему-то одного Ищейку и одного специалиста по поиску артефактов.
Причем оба были людьми. Очень неразумно со стороны Дома.
— Я на соседней улице, подождите минут десять, хорошо? — попросила Кейт и поплотнее закуталась в шарф. — И не могли бы вы заказать мне американо?
Она не взяла с собой ничего, кроме дамской сумочки, в которую на всякий случай запихнула все археологические инструменты, поэтому здесь, в Лондоне, Кейт было достаточно жарко. Ехать в Эссекс в декабре-месяце — это же надо придумать такую глупость, там же холодно! Конечно, у моря редко выпадал снег, но, вместе с тем, холодный воздух дул едва ли не большую часть года.
Кейт расслабила на шее огромный вязаный шарф, перебежала через дорогу, дождавшись, когда все машины затормозят, и снова пошла пешком. Впереди уже появилась "Этуаль". В Дублине тоже встречались такие, вот только Кейт в них ни разу не была, а если была, то давно забыла. Вместе с Итаном они обычно заходили в дорогие рестораны, а сама она, когда в поездках хотела есть, бросалась буквально на первые попавшиеся общепиты.
Кейт вошла в дверь, тут же разматывая на шее шарф, огляделась и увидела за одним из столиков, подошла к нему, протянула руку. Август Миттенхайн оказался таким же, как на фотографии, — и, наверное, абсолютно таким же, как рассказывал Итан. Эти двое встречались когда-то, может, даже не единожды, но Итан никогда особенно не любил подробных рассказов. об Августе Миттенхайне он сказал что-то вроде "неплохой парень, только странный, с ним особо не поболтать, очень серьезный, может, даже псих — короче, тебе понравится".
Он нравился ей уже: они оба делали акцент на "р", только Август Миттенхайн картавил, а Кейт — порыкивала.
— Здравствуйте. Какое вы обращение предпочтете: мистер, мсье или герр? — спросила Кейт. Ей предпочтительней было наладить отношения с коллегой с самого начала, чтобы после не раздражаться, сталкиваясь с ним в лобовую, а она знала, что в Швейцарии происходит какой-то бедлам с языком.
Она села за свободный столик, поставила сумку на пол, улыбнулась и принялась кое-как стягивать с себя свое ярко-синее пальто.
— Да-да. Приношу свои извинения, миссис Галлахер, — тут же поправился Август. Неловкости от неправильной формы обращения к женщине он не чувствовал, да и не мог испытывать ее в принципе. Чувственный уровень — запретный. К тому же ситуацию удалось довольно быстро разрулить. — Я закажу для вас американо и сливки. Отдельно, разумеется. Всего вам доброго и до скорой встречи.
Если бы мог, Миттенхайн сейчас кивнул, но он посчитал нужным дать всего лишь устное согласие. Подошедший официант оказался услужливым молодым человеком с манерами человека из хорошей семьи, и, записав заказ, улыбнулся, услышав, что он на двоих. Август заказал две чашки американо со сливками в отдельной посуде, но меню все-таки принял. Молодой человек кивнул на кожаные папки:
— Быть может, ваш деловой партнер проголодается с дороги. Прошу вас, позовите меня когда определитесь с заказом.
Миттенхайн кивнул и попросил, чтобы кофе принесли после появления миссис Галлахер. Чтобы напиток за десять минут ожидания не успел остыть и испортить своим холодом и без того морозное лондонское утро. Рассеянно пролистал меню, но, подумав, заказывать ничего не стал. По обыкновению в утренние часы Август ел крайне мало. Обычно в состав его завтрака входили чашка кофе, утренняя газета и, редко, бутерброды с рыбой или греческим сыром. И сейчас он не чувствовал себя гостем в чужой стране, поэтому прикрыл глаза и провел оставшееся до появления археолога из Дублинского Дома время в размышлениях относительно возможного местонахождения артефакта, имеющего огромную ценность для Дублинского и Объединенного Британского Домов.
Интуитивно почувствовав приближение к себе другого человека, Ищейка открыл глаза, встал с места, вежливо поклонился и пожал протянутую для рукопожатия ладонь.
— Очень приятно, миссис Галлахер. Ваш американо сейчас принесут. — Август занял свое место, махнул рукой официанту и уже через две минуты на столике стояли две чашки с ароматным дымящимся кофе и миниатюрные плошки со сливками. Август пододвинул Кэтрин ее заказ. — Все уже оплачено. Сливки я взял отдельно, чтобы вы могли их добавить или оставить на столе — в зависимости от ваших предпочтений.
Он смотрел на девушку уже зная, что с большой долей вероятности сливки в кофе она все-таки добавит. Кэтрин Галлахер была точной копией своей фотографии. Точно так же как сам Миттенхайн. Это сближало их. Август запросил ее дело и провел служебное расследование, стремясь выяснить, стоит ли готовиться к сюрпризам со стороны Кэтрин или же прошлое этой девушки-археолога было чисто и невинно.
Оказалось, что в прошлом у нее имелся за плечами инцидент, едва не стоивший ее мужу карьеры. Дублинский Дом, известный своим гражданским отделом и тайнами древних, Итан Галлахер, допустивший утечку информации, замятое дело, которое тот же Дом в Женеве непременно раскрутил бы до конца... может, именно за тем инцидентом, точнее, за одним из его участников и стояла причина, по которой опасный артефакт отправили искать именно Августа и Кэтрин?
Миссис Галлахер приятно порыкивала. Август не стал долго раздумывать над ответом.
— Зовите меня просто Августом, — на бесстрастном лице не отразилось ни единой эмоции, но Ищейка показал вверх большой палец. Отодвинув меню, он налил сливок в свой американо и, сделав маленький глоток, спросил у Кэтрин: — Вам известно, с какой миссией нас отправили сюда? Не сочтите меня неосведомленным. Это просто секретарская привычка, выработанная годами службы. Хочу удостовериться в том, что служебный запрос, отправленный в женевский Дом соответствует действительности.
На столе не было чашки, но Август Миттенхайн тут же все объяснил. Кейт кивнула, поразившись его сообразительности и продуманности: она бы до такого не догадалась, так бы и заказала кофе, а потом надеялась, что он не остыл окончательно. Она как раз выпуталась из пальто, когда перед ней поставили большую белую кружку.
— О, благодарю вас.
Кейт тут же взяла сливки и добавила их в кофе, сняла салфетку с чайной ложки, помешала в стакане, не переставая разглядывать собеседника.
Заявление о том, что кофе уже оплачен, она приняла как само собой разумеющееся. Кейт привыкла к тому, что за нее часто платят в ресторанах, кафе и кофейнях, поэтому не испытывала никаких угрызений совести. Разумеется, и у нее, и у мужа было достаточно денег, Дом не давал умереть с голоду, но абсолютно так же поступали все остальные Дома. Поэтому, можно сказать, они все кормились от одной и той же коровы, этот переход финансов от одного к другому, оплата за других и прочее казалось событием абсолютно обыкновенным и очевидным.
Отложив ложку, Кейт обхватила кружку руками. Она забыла перчатки дома — она надеялась, что дома, иначе потерять их где-нибудь было бы слишком обидно, — и теперь грелась.
Конечно, в Дублине было в разы холоднее, но Кейт уже давно отучилась сравнивать погоду.
Она не сомневалась, что Август Миттенхайн, как и она сама, прочитал ее досье. Скрыть свое прошлое не получалось, особенно когда оно представлялось настолько ярким. Никто не мог закрыть глаза на былую оплошность, в которой, вместе с тем, Кейт даже не была особо виновата, а теперь должна была расплачиваться до конца своих дней.
Интересно, этот человек будет относиться к ней с пренебрежением?
— Август, — Кейт попробовала имя на вкус. — Тогда называйте меня, пожалуйста, Кэтрин. Или Кейт. Как вам будет удобней.
Она очень дружелюбно улыбнулась, сложила руки на коленях, склонила голову к плечу. Они двое были по-своему интересными личностями. Август, насколько поняла Кейт, родился в семье Потомка, долгое время считал себя таковым, а потом столкнулся с разочарованием. В досье не было ни слова о его чувствах, но не трудно догадаться, как он расстроился, когда понял, что то, что он принимал за реальность, пошло трещинами.
Кейт тоже расстроилась, когда поняла, что мир вовсе не такой, каким она его видела, но у нее под рукой был Итан. А что было у Августа?
— Разумеется, я понимаю вашу предосторожность, Август, — Кейт кивнула, взяла салфетку и промокнула губы. На белой бумаге остался след от розовой помады.
Не мешкая более, Кейт наклонилась к сумке, достала из нее папку с документами, которую буквально несколько часов назад еле запихнула, отодвинула кружку с кофе, положила папку на стол и открыла.
Первым перед Августом появилась фотография подвески со светло-голубым камнем, следом — его же зарисовка.
— Артефакт, который нам предстоит разыскать. Его предназначение так и не было установлено, как и то, какой камень в него вплавлен. Предположительно, это редкая порода горного хрусталя, большее на данный момент неизвестно, — Кейт оставила фотографии перед Августом, а сама достала стопку листов с напечатанным текстом. — В этих бумагах вы можете увидеть объяснительную главы отдела артефактов Лондонского Дома о том, что разрешения на вывоз артефакта из лаборатории не было. Кроме того, если вы пролистаете дальше, вы увидите переписку некий субъектов, воспользовавшихся одноразовой электронной почтой, благодаря которой мы можем с точностью сказать, что после аукциона артефакт был отправлен в Эссекс, но куда конкретно — неизвестно.
В папке осталось лишь разрешение на обыск, которое Дом написал на тот случай, если оно пригодится, и заявление, в котором Кейт значилась владелицей подвески. Их она так же продемонстрировала Августу, чтобы у него не возникло вопросов.
— Нашей с вами целью, Август, является найти этот артефакт и передать его в Дом в целости и сохранности, — она опять взяла в руки кружку и мягко улыбнулась.
— Кэтрин, — повторно исправился Август, повторив это имя не только вслух, но и несколько раз про себя. Он будто приучал себя к этому имени, убеждал, что так будет более правильно и удобно им обоим. — Хорошо. — Сухо одобрил Ищейка, отпивая из своей чашки.
Если бы не задание, то их с миссис Галлахер можно было принять за обыкновенных туристов, прилетевших в чужую для них страну на несколько дней. Они ничем не выдавали свою принадлежность к своим Домам, миру сверхъестественного, который буквально-таки кишел артефактами разной степени загадочности и силы, к своим отделам, наконец. Август больше походил на среднестатистического бизнесмена, решившего отдохнуть от дел и на время одевшего на себя маску отдыхающего. Кэтрин же была скорее партнером по приключениям или личным секретарем, но никак не создавала впечатление девушки, близко связанной с Августом. Ни родством, ни чувственно.
Для конспирации этого недостаточно. Они должны на время расследования стать парой. "С виду, — успокаивал своего подчиненного Атлус, увидев вскинутые брови Миттенхайна. — Только с виду, так будет надежнее. Так к вам скорее привыкнут".
"Так вас не тронут", — добавил про себя Август, смотря на Кэтрин и заново прокручивая план в уме. Он мысленно прикинул, сможет ли эта девушка притворяться его парой, забыв на время о существовании мужа и находил, что она вполне на это способна.
Деловая, не разменивающаяся на мелочи, собранная и умеющая вовремя представить то, что интересовало собеседника в конкретный момент времени. Она была бы ценным приобретением для Женевского Дома. Август про себя усмехнулся, утирая салфеткой губы. Переманивание кадров — обычная практика. Атлус в начале своей карьеры собрал себе целую команду, сплошь состоящую из так называемых "международников", людей, собранных со всего света.
— Благодарю, Кэтрин, — вот так, сразу к делу. Такой подход Август любил и ценил. Он и без этого уважал миссис Галлахер за ее стойкость и верность близкому для нее человеку, пройдя вместе с ним через ад, но теперь, увидев эту девушку в деле Август понял, насколько же она в своей тарелке.
— Да, это соответствует запросу в мой отдел.
Миттенхайн спокойно выслушал краткий отчет Кэтрин, кивком подтверждая каждый известный и ему факт. Но иногда он вставлял свои замечания или ремарки.
— Безусловно, Кэтрин, артефакты запрещено вывозить из Дома без соответствующего на то разрешения, но исключения все же возможны. Например, кто-то мог незаконно подделать подпись главы отдела артефактов на точно таком же подделанном документе об отправке этой подвески в другой Дом. Либо же сам Глава дал это разрешение, но не успел отменить его. — Август смотрел на Кэтрин без снобизма. Он относился к ней как к профессионалу в своем деле, принимал ее как равную себе. Несмотря на возраст, что стало бы помехой в общении с ней того же Главы Ищеек.
Август тоже достал тонкую папку и, удерживая ее на весу, раскрыл, показывая Кэтрин копию официального протокола о приемке артефакта.
— Видите? По документам подвеска ушла в Женеву, но это не соответствует действительности. Как вы сами только что сказали, был аукцион, а после него артефакт ушел в Эссекс. В отдел артефактов моего Дома была прислана фальшивка. Дата на документе совпадает с днем проведения аукциона.
Миттенхайн допил свой кофе, взмахом руки подозвал официанта, который осведомился, не нужно ли повторить. Август взглянул на Кэтрин и согласился на еще один американо.
Август сложил пальцы домиком, держа их перед собой.
— Кэтрин, Кэтрин, — Ищейка едва заметно усмехнулся. — Следы остаются всегда, нам ли с вами этого не знать? Все в полном порядке. Не подумайте, что я тыкаю вас носом в ваше прошлое. Каюсь, я прочитал ваше досье перед тем, как приехать сюда. Я здесь в том числе и из-за него.
Миттенхайн бросил взгляд на отчеты, прочие ценные бумаги. Он сомневался в сохранности артефакта по окончании их маленькой миссии. Столь ценные предметы как правило и очень хрупкие. Будет очень сложно сохранить его. Но на такой случай Атлус и имел под рукой Миттенхайна, славящегося осторожностью и поистине дьявольским чутьем.
Кейт призадумалась. Лондонский Дом был чрезвычайно скрытным, напоминающим всех важных английских лордов разом, и было смешно знать, что кто-то подделал подпись. Разумеется, разглашать такую информацию не хотели, поэтому для Кейт обрисовали таинственность исчезновения артефакта: был, а потом хоп — и не стало. Магия, да и только.
— Чертовы англичане, — пробубнила под нос Кейт, даже немного довольная тем, что соседний Дом совершил такой глупый промах. Конечно, попробуй расстройся, когда они настолько разучились заниматься своими делами, что вынуждены звать представителей других стран.
Она вчиталась в документ о приеме подвески, допивая кофе, слегка сощурилась, рассматривая подпись. У Кейт была не очень хорошая память, но то, как помечали бумаги главы отделов ближайших Домов, с которыми приходилось работать чаще всего, она знала наизусть.
Эта закорючка главы отдела артефактов Английского Дома казалась ей смешной два года назад, а потом пришлось привыкнуть.
— Чистая работа, — оценила Кейт. — И, возможно, сначала все было официально, но потом артефакт ушел.
Она помолчала, допила кофе, размышляя над тем, как мог происходить процесс исчезновения подвески. Дом Кейт грешил тем, что, по большему счету, все сидели в своих отделах, закинув ноги на столы, ставили кружки на папки с документами и предпочитали разговаривать не о делах, а шутить или делиться последними новостями. Сама Кейт не раз и не два подделывала подписи, когда было невозможно выловить нужных начальников, и это воспринималось само собой разумеющимся.
При представителе другого Дома о таком говорить не стоило.
— Возможно, его даже перехватили при отправке, хотя я больше склоняюсь к тому, что кто-то из Лондонского Дома решил подзаработать, — Кейт проследила за тем, как к ним подходит официант, улыбнулась и попросила еще один американо. На пару мгновений ей подумалось, что стоило бы, пожалуй, заказать еще и кусок какого-нибудь торта на десерт, но Кейт представила, как долго будет ковыряться в меню, и отказалась от этой затеи.
Официант ушел, внимание вернулось к Августу.
Кейт картинно выгнула одну бровь и поджала губы, а потом сцепила руки в замок и поставила на них подбородок.
— И что же такого вы вычитали в моем досье, что заставило вас подорваться и проехать через пол-Европы? — осведомилась она, глядя на Августа с кокетливым интересом — в противном случае Кейт смотрела бы на него с враждебностью.
Она ненавидела, когда дело касалось ее прошлого, но могла пережить, если в прошлом рылся Ирландский Дом. В большинстве своем, ни один из достаточно долго проработавших там не мог отказать себе в удовольствии вспомнить при случае события почти пятилетней давности, когда все буквально на ушах стояли, переписывали приказ за приказом, а Итан пару дней чуть ли не жил в кабинете главы Дома, никуда туда не пускал и орал до хрипоты. Чуть позже после всего этого он, совершенно вымотанный, привел Кейт, и тогда пополз миллион слухов, вполне оправданных и очевидных.
Но когда тему былых достижений четы Галлахеров поднимали сторонние люди, Кейт злилась.
Разумеется, о том, что она изучила досье Августа, Кейт не сообщила: этот факт и без того был очевиден. Как, впрочем, и обратный, но ей казалось, что из вежливости они могло обойтись без упоминаний осведомленности о личности собеседника. А тут оказывается, что Август, женевская Ищейка, ею заинтересовался!
Кейт проследила за взглядом Августа, но решила обойтись без вопросов. К тому же, им как раз принесли кофе.
— Ну что вы, Кэтрин, англичане свою часть работы сделали чисто. Почти чисто, — в голосе Августа слышался мягкий упрек, но не было даже легкого намека на укор. В конце-концов, у каждого человека есть свое мнение, право на субъективную оценку других людей и ситуаций и редкая возможность высказаться без риска понести репутационные потери. И не Августу ее забирать, обрезать или пытаться препятствовать. — Правда, в отличие от их института Ищеек, который, как вам вряд ли известно, знаменит, прежде всего, закрытостью своей системы и недопущением различного рода махинаций, мои коллеги в высшей степени ценят способность и желание попирать нормы системы. Поэтому, вы с чистым сердцем можете ворчать и на женевский Дом. Не при посторонних, разумеется.
Странным казалось то, что для миссис Галлахер была нарисована своя картина происходящего. Конечно, реальность не менялась существенно от перестановки нескольких слагаемых в ее части уравнения, но пытаться скрыть очевидные факты было по меньшей мере не самым разумным поступком. Лондонский Дом серьезно рисковал, посылая на встречу с кристально честным Ищейкой дезинформированную Кэтрин.
Институт Ищеек Объединенного Британского Дома — и блефует?
Они не могли не догадаться о последствиях этой встречи. Не могли не просчитать поступки Кэтрин на несколько шагов вперед. Но полной информации о нем, Августе, у них не было. Поэтому была предпринята столь топорная попытка подтасовать реальность. Кэтрин была лакмусовой бумажкой, а Дублинскому Дому было, по сути, не до игр Лондона.
Миттенхайн продолжал сидеть ровно, сложив ладони на коленях и являя собой пример внимательного слушателя, параллельно с фактами из рассказов миссис Галлахер раскладывая по полочкам воображаемой библиотеки собственные мысли.
— В самом деле, подобное выглядит крайне подозрительно. — Подтвердил сомнения Кэтрин Август. — Артефакты находятся под строгой охраной, до такой степени секретности, что остальной Европе приходится только мечтать. Если имел место факт превышения должностных полномочий — значит, у нас появляется пространство для маневра. По-вашему это будет "козырь для будущего шантажа", — закончил Миттенхайн на английском, умело имитируя шотландский акцент.
Он уже все додумал, пока Кэтрин изображала кокетство. Запрос на личность Ищейки, которая отправится на поиски подвески вместе с молодым археологом пришел за несколько часов до того, как Август начал сдавать дела, готовясь к длительной командировке в Европу. Он не был удовлетворен, поскольку сам Миттенхайн не дал на нее свое согласие, посчитав это лишним шевелением конечностей. Тогда Лондонский дом вскипел от подозрительности и направил в Женеву ноту, согласно которой Упредительная Полиция Ее Величества будет наблюдать за каждым шагом неизвестного визитера.
Миттенхайн ответил жестким прессингом. Он копал под Лондонский Дом, и результаты его поисков предстояло теперь отдать на самый верх.
— Что я обнаружил в вашем досье? — Эмоции на лице Миттенхайна по-прежнему отсутствовали как данность. — Попытку грязной игры против конкурирующего Дома. Я имею в виду Ирландию со всеми ее Домами.
Август достал из сумки пухлую папку, положил на стол, дал Кэтрин бегло ознакомиться с ее содержанием. На двухстах страницах, помимо личного дела Кэтрин и ее мужа Итана, графиков, сложных схем и таблиц, в конце наличествовала вкладка с кодом сверхсекретной программы и полученных в результате данных. Той самой программы, жертвой которой в свое время едва не пал Итан Галлахер.
— До знакомства с вами Итан имел дела с Лондонским Домом. Лондон пытался заполучить его к себе, Дублин отказал. — Папка была убрана подальше от глаз. — Результат вы помните. Когда вы допьете свой кофе мы отправимся в Лондонский Дом. Я передам документы, которые очистят ваше с мужем имя от грязи наветов, а вы уточните информацию у главы отдела артефактов. Согласны?
Кейт улыбнулась, качнула головой, поняв ответ Августа по-своему. "Почти чисто" для нее — это с кучей помарок, бесконечной прорвой ошибок, которые нужно исправлять, пусть даже не ей, но кому-то точно. Обычно работой над ошибками занимались такие люди, как Август: деловые, серьезные, с кучей заслуг в личном деле, достойные внимания начальства и даже повышения.
Этим ребятам Кейт не завидовала, считая их по праву едва ли не самыми несчастными в каждой организации: попробуй подотри за всем и каждым грязь, когда вокруг сплошь идиоты. Но такие, как Август, ей нравились, они напоминали ей чем-то ее Итана, разве что были, в большинстве своем, чрезвычайно серьезны. Муж Кейт же иногда вовсе создавал впечатление человека, у которого в голове происходят настолько сложные химические процессы, что за ними не способна уследить даже современная медицина.
"Ангела, — исправила сама себя Кейт, хотя ей очень нравилось думать об Итане как о человеке, — ангела, конечно же".
Она засмеялась над шуткой Августа, качнула головой, весело на него глядя, опять обхватывая рукой чашку кофе и грея о нее руки. Не сдержавшись, Кейт подняла кофе, прижала стеклянный бок чашки ко все еще прохладной щеке, стала смотреть, чуть щурясь.
Сама она не посмела взять досье с собой на встречу: Кейт прочла его достаточно внимательно, поговорила с Итаном, запомнила самые важные моменты, но не могла бы подтвердить свои слова никакими бумажками в отличие от того, что сейчас делал Август. В ответ на безэмоциональное лицо она выдавала подчеркнуто вежливую улыбку, отстраненную и едва ли что-то значившую на самом деле. Перед Кейт легла папка, чашку кофе пришлось отставить в сторону и полистать документы. Все эти бумажки она знала. Кейт листала, успевая пробежаться взглядом по страницам по диагонали, выхватить пару-тройку интересующих ее моментов, листала дальше. Хоть она не имела высокого уровня секретности, он имелся у мужа, а Кейт негласно выступала в качестве его приложения, безвредного, верного и не нуждающегося в уровне доступа, который был выше положенного таким кадрам, как она.
Тем не менее, приезжая в Дублин, Кейт каждый раз умудрялась узнать гораздо больше, чем должна была, но ей хватало ума помалкивать об этом.
И, разумеется, она больше не открывала никакие файлы с особыми пометками Дома: теперь она умела из отличать, а при необходимости всегда могла спросить Итана.
Кейт перелистнула обратно, остановилась на своем личном деле, склонила голову к плечу, горестно вздохнула.
— И все же у меня здесь отвратительная прическа, вы не находите? — доверительно сказала она, не переставая улыбаться, но на этот раз добавив улыбке немного грусти и сожаления, будто бы сейчас ничто, кроме неудачной прически из прошлого, ее по-настоящему не волновало. Кейт стукнула ногтем по стенке чашки, кивнула, предлагая Августу забрать документы обратно, спрятать туда, откуда он их достал и, пожалуй, больше никогда никому не показывать.
У Августа и Итана определенно было нечто общее, и этим нечтом было желание использовать информацию в своих собственных интересах.
Правда, все-таки Итан делал это откровенней и как-то легче, а Август скорее пугал и вызывал недоверие.
— С чего такие благородные жесты? — спросила Кейт, вновь прижав чашку к щеке и не сдвинувшись с места, хотя при желании могла бы допить кофе одним глотком. — Мы оба с вами знаем, что я в любом случае уточню информацию в отделе артефактов, для этого мне не нужны стимулы. Что вами движет?
Она бросила быстрый взгляд на окно, а потом опять посмотрела на Августа, наконец-то поставив кофе на стол и даже убрав руки: их Кейт сжала на коленях, а потом расслабила и принялась разглаживать складки на джинсах — привычка, пришедшая от частой носки платьев, джинсовая ткань обтягивала так, что ни одна складка на штанах не могла появиться физически.
— Вы не сказали мне ничего нового, Август, — сообщила Кейт очевидное, — я прекрасно знаю, что моего мужа желают заполучить все Дома, с которыми я так или иначе сталкивалась, а сам он успел сотрудничать с другими Домами... кажется, их счет уходит за тридцать или сорок? Всем прекрасно известно, что если нужно стереть или добавить информацию туда, куда лезть нельзя, не стоит и не выйдет вовсе, Итан преодолеет любую защиту в течение суток максимум. Даже одно наличие такого человека в стране дает возможность как минимум щеголять перед конкурентами информационной доступностью. Все это можно легко вывести после прочтения его досье, кроме того, вы встречались с моим мужем лично — и об этом мне тоже известно. Я могу предположить, что вы заинтересованы в переманивании Итана в Женеву, иначе вы не стали бы пытаться... — Кейт помолчала, подбирая нужное слово, а потом прищелкнула пальцами, — спасти нас.
— Не нахожу. Вы отлично выглядите на этой фотографии, впрочем, как и сейчас, — чистосердечно признался Миттенхайн. Он ничего не понимал в критериях женской красоты, равно как и не очень стремился пополнить знания именно в этой области. Женщины были для него еще более темным лесом, чем эмоции. Собственно, по причине их чрезмерной избыточности, Ищейка и не смог с ними сблизиться.
Август легко покачал головой, убирая папку с личным делом Кейт в свою сумку.
— Его посадят, Кейт, и никакая сверх одаренность в деле взламывания защищенных информационных систем его не спасет. — Ему казалось очень странным, что этого не произошло до сих пор. В Доме, где работал Миттенхайн, конечно, уже бывали прецеденты с трудоустройством бывших преступников на работу в различные отделы, но такого, чтобы законопослушный гражданин уже много лет работал в Доме и при этом занимался, мягко говоря, не самыми легальными вещами, не случалось ни разу. Чаще всего на новые кадры везло Связистам и Ищейкам, но во второй отдел устроиться было в разы труднее. На ум пришел пример Александра Адлера — идеальный пример того, что преступника из человека вытравить нельзя, а вот человека из бывшего преступника — запросто.
Но то был Женевский Дом, с его конвенциями, манифестами и правилами. Дублинский Дом позволял себе вольности куда более серьезные. А падкий на объединения и коалиции Объединенный Британский только и жаждал прищемить его за хвост.
"Ничему их жизнь не учит, — Август отметил реакцию Кейт, но не мог противопоставить ей ни ответной эмоции, ни вербального выражения своих размышлений. — Ни жизнь, ни история. Если они хотят продолжать сидеть в насиженном месте и распивать виски за обеденным перерывом, да и во время работы, им стоило бы быть осторожнее".
Кейт слишком часто упоминала "это очевидно", "мы оба с вами знаем" и им подобные. Если Август пропускал, не фиксируя на этом внимание, то миссис Галлахер предпочитала вываливать "очевидные" факты в общественном месте, пренебрегая осторожностью и не боясь быть услышанной. Непрофессионализм, ужасный непрофессионализм. Они не на своей территории, а кругом снуют Ищейки Лондонского Дома. Август уже заметил одного у входа в зал для встречающих — слишком вышколенный, почти как сам Август лет десять назад. Прищурившись, Миттенхайн кивнул на него, как бы говоря: "мы здесь не одни". На всякий случай он озвучил это шепотом.
— Вы делаете свою часть работы, я — свою, — продолжил Август, поправляя воротник рубашки. — Мной движет исключительно работа и необходимость, если вам будет понятнее, я употреблю слово "нужда". Он не совсем корректен в данной ветке диалога, однако он предельно ясно демонстрирует мои приоритеты на данный момент.
После следующей реплики Кейт Август приподнял одну бровь, что свидетельствовало о высшей степени удивления.
— Вас дезинформировали, Кейт, — он даже сбился на уменьшительно-ласкательную форму имени девушки-археолога, до того "реальной" информацией были сообщенные ей факты. — Не следует мешать работу в штате и сотрудничество между Домами разных стран. Потому что по вашей логике выходит, что из-за моих профессиональных качеств тот же Лондонский Дом страшно желает заполучить меня в свои ряды. "Переманивать" кадры не входит в мою юрисдикцию, запроса на перевод в Дублин также никто не посылал, персонального приглашения в Женеву вашему мужу, как выражаются люди его круга "не светит". Вы думаете, что Итан незаменимый человек. Он ценен, это вы точно подметили. Но если он допустит промах, Лондон его сожрет.
Миттенхайн встал, отряхнул пальто, взял сумку с документами в левую руку, правую же протянул Кейт.
— И чтобы он не сожрал вашего мужа, я исполню свою часть работы. Одевайтесь, нас уже ждет автомобиль.
У Кейт, разумеется, было собственное мнение о ее внешнем виде, которое она решила не повторять. Часто бывало так, что она оказывалась недовольна своим внешним видом, который несколько лет считала идеальным, а что уж говорить о стороннем взгляде незаинтересованного человека? О, Кейт была уверена, что Август ею не интересуется: он вел себя абсолютно равнодушно, да и что взять с человека, в досье которого ни разу не мелькнуло ни намека на личную жизнь!
Кейт внимательно смотрела на его непроницаемое лицо, поглаживала чашку и рассеянно улыбалась.
— Август, Дублинский Дом не допустит подобного, — она покачала головой, абсолютно уверенная в собственных словах.
Ей было неведомо, что там творит Дом, в котором значился Август, зато она точно знала все о родном. Например, в медицинском отделе работал бывший русский уголовник, огромный светловолосый мужик, покрытый множеством татуировок и неизменно певший, когда разделывал в морге трупы. Его все опасались, кроме Итана и еще нескольких человек, в число которых входила даже Кейт — исключительно потому, что странно бояться того, кто изредка разбавляет своим лицом семейный ужин.
Ходили слухи, что Евгения Светлова вытащил Дом, который его самого в тюрьму и отправил за разглашение неких секретных данных, после спешно стертых из всех баз данных ФСБ. Конечно, на фоне этого они с Итаном попросту не могли не сойтись, а Кейт имела представление, что может произойти с ее мужем в каком-нибудь экстренном неприятном случае.
Никакая сила убеждения Августа не могла сработать: серьезный и уверенный в себе мужчина не мог затмить своим авторитетом русского с маньячными наклонностями. Август проигрывал.
Кейт следила, как он поправляет одежду, весь такой аккуратный и чисто одетый, как указывает на разведчиков Лондонского Дома — и только пожимала плечами. Конечно, она заметила этих людей, но не считала, что сказала нечто, которое могло ей аукнуться. Уверенность Кейт строилась на протекции Дублинского Дома, а еще на ее презрении ко всем англичанам разом.
— Но, согласитесь, предположить-то стоило! — улыбнулась она, звонко стукнув ногтями по стеклу. — Потому что, в конце концов, мне показалось, что вы ведете именно к тому, что несчастный Лондонский Дом имеет нехватку в квалифицированных кадрах. — Кейт очень показательно смерила холодным взглядом человека, который следил за ними, и он стушевался. — Насколько вам известно, большую часть времени меня держат далеко от внутренних дел Дома, но о большинстве проблем Дублинского я все же знаю, более того, даже вскользь осведомлена о некоторых Домах по всему миру — так, исключительно по долгу службы. И благодаря этой самой осведомленности я могу искренне доверять Дублинскому Дому и их мотивам, а так же способности защитить Итана при любой угрозе. Но если вы считаете, что мы нуждаемся в вашей помощи — воля ваша.
Поднявшись, Кейт надела пальто, тщательно застегнула его на все пуговицы, замотала шею шарфом, поправила волосы, повесила сумочку на плечо и взяла Августа под локоть, полностью доверяясь ему. Она давно перестала чувствовать трепет, когда так по-хозяйски держалась за мужчин, иногда даже удивлялась, когда ощущала нечто подобное по отношению к себе.
Август был спокоен, как скала, о которую разбиваются волны Северного Ледовитого океана.
Кейт дождалась, пока перед ней откроют дверцу: она относилась к числу тех женщин, которые не считали, что в двадцать первом веке должны сравняться правами с мужчинами, ценила обходительное отношение в свою сторону и, пожалуй, оскорбилась бы, не додумайся Август поухаживать за ней.
Кэтрин была безусловно красивой девушкой. В этом Август с каждой минутой убеждался все больше, краем глаза наблюдая за оживлением мужчин, мимо которых проходила пара. Их взгляды скользили вдоль линии скул, бегло осматривали верхнюю одежду, пытались вызвать отклик в глазах. С уверенностью можно было утверждать как минимум две вещи: Ищейки Лондонского Дома с высокой долей вероятности запомнили лишь факт встречи Августа с миссис Галлахер, и, собственно, саму миссис Галлахер. А прочие детали: внешность и имя Ищейки, посланного на встречу с ней, слова их разговора, произнесенные вполголоса, очень скоро сотрутся из памяти следивших за ними людей. И тогда Ищейки Лондонского Дома отправятся по месту основного несения службы несолоно хлебавши.
Август был далек от понятия "утереть нос" коллегам по ведомству, пусть и из другого государства, и не испытывал особого удовольствия в случае их неудач, однако он не мог не улыбнуться уголками губ, открывая дверь перед миссис Галлахер и проследовав за ней до черного автомобиля, больше напоминающего лондонское такси, только лишенное "шашечек" на дверях и крыше и имеющее тонированные стекла на пассажирских дверцах.
Значит, вот как дисциплина британских Ищеек выглядит со стороны. Стеклянный взгляд и чеканные движения. Чрезмерность во всем. Август не пожалел, что в свое время не перевелся в Англию.
Коротко поклонившись Кэтрин, Миттенхайн открыл перед ней заднюю дверь с левой стороны и сделал приглашающий жест рукой.
— Прошу вас, Кейт, садитесь. Устраивайтесь с комфортом. Путь до Лондонского Дома займет у нас... — Ищейка закатал правый рукав. Блеснуло стекло швейцарских часов. — Двадцать пять минут, если все пройдет соответственно графику.
Кейт села в машину. Заняв место рядом с миссис Галлахер, Август трижды постучал по водительскому сидению открытой ладонью, давая знак трогаться в путь. При выезде с территории аэропорта, он немного опустил стекло со своей стороны и с минуту всматривался в мелькавший пейзаж.
Август думал о том, что актер из него совершенно никакой. Он умел хорошо исполнять свои обязанности Ищейки, заботиться о младших товарищах, лезть на амбразуру, расхлебывая за них большую часть проблем. Но чего он совершенно не умел, так это изображать влюбленного в девушку молодого человека. Судя по отсутствующим лицам Ищеек из аэропорта, необходимость в актерстве отпала, однако, нельзя было забывать о других представителях Дома. Водитель — молчаливый сухопарый мужчина с седыми волосами и тронутыми сединой короткими усами, тоже принадлежал к Институту Ищеек. Определить его видовую принадлежность не могли ни Август, ни Кэтрин.
— Как вы находите Лондон? — спросил Август, возвращаясь в настоящее и переключив все внимание на миссис Галлахер. В знак извинения за возникшую между их посадкой в машину и вопросом, он максимально осторожно взял ладонь девушки в свою, поднес к губам и мягко поцеловал в запястье. — Выражаю надежду, что вы оделись соответственно погоде. Прогноз сообщает, что в Эссексе за последние сутки ожидается резкое похолодание.
Прогнозу погоды Август не доверял. Да, он привык доверять исключительно фактам, однако данные синоптиков оправдывались гораздо реже, чем от них ожидалось. Автомобиль миновал к этому времени несколько кварталов. Обнадеживало отсутствие качки.
— В целях экономии времени я освещу наши планы на ближайшие два часа, — сказал Август, наклонившись к Кэтрин. — В первую очередь нам необходимо опросить главу отдела артефактов. Этим займетесь вы. Я же отправлюсь к Наставнику и передам ему бумаги по вашему делу и получу дальнейшие инструкции, и, возможно, зацепки по делу подвески. Мы встретимся в этом же автомобиле. Не думаю, что кто-либо из нас закончит свою часть работы раньше, но противный вариант сэкономил бы нам время.
Он откинулся на спинку сидения и прикрыл веки. Сложил ладони на колени, держал спину прямо. Они проехали большую часть пути и теперь автомобиль немного сбавил скорость — невербальный знак "для своих". Миновав блок-пост Ищеек, водитель повернул направо слишком резко. Август не удержал равновесие и его откинуло на Кэтрин так, что когда автомобиль выровнялся, он оказался головой на ее груди. Извинившись, Миттенхайн отстранился, с силой проведя ладонями по своим щекам. Они слегка покраснели и он это отлично понимал.
— Еще раз приношу свои извинения. — Поправив отвороты рубашки, сказал Август, когда автомобиль остановился. Миттенхайн поспешил выйти, прихватив с собой документы и открыть дверь со стороны Кэтрин. Он стоял по всей форме швейцара, принимавшего у заселявшихся в дорогую гостиницу посетителей одежду: склонившись в почтительном поклоне, с вытянутой вперед рукой. Взявшись с миссис Галлахер рука об руку, Август спокойно зашагал в сторону каменного двухэтажного строения, исполненного в лучших традициях архитектуры начала ХХ века — Лондонскому Дому.
У Дома отсутствовали главные ворота, поэтому путь до входа занял не более семи шагов. Август трижды постучал в дверь. Им открыл высокий статный брюнет. Он поклонился Кэтрин, пожал руку Августу и проводил их в Дом.
— Встретимся здесь через два часа, Кейт, — прошептал Август на ухо миссис Галлахер и ушел за провожающим в покои Наставника.
Ему хотелось покончить со своей частью работы как можно скорее.
Автомобильную дверь Август тоже открыл, и Кейт благодарно улыбнулась ему.
Она обратила внимание, что все лондонские служащие, пришедшие проследить за их встречей, пялятся исключительно на нее, практически игнорируя Августа, и это ей льстило: значит, зря она сомневалась в сочетании цветов шарфика и пальто.
— Какие точные подсчеты, — восхитилась Кейт.
Конечно, она успела вычитать, что человек, с которым ей предстоит работать в паре, был бесконечно пунктуальным, отдавал предпочтение абсолютной точности и выверенности во всем. Этим можно было бы тыкать в нос необязательному Итану: смотри, мол, есть люди, на которых можно положиться, а не такие, как ты! Тем не менее, Кейт ни за что не стала бы говорить подобного, уж больно ей нравилось то, что они с мужем имели.
Как жить с человеком, у которого все под контролем, Кейт не представляла.
Она расправила одежду, усевшись поудобней.
Между тем, Август, на взгляд Кейт, отлично играл ухаживания: вот он взял руку Кейт и поцеловал, вызвав тем самым благосклонную улыбку. Кейт высвободила ладонь и погладила мужчину по щеке, не сдержавшись. Щетины на ней не было.
Такие, как он, абсолютно серьезные и имеющие при себе несколько десятков сухих фактов, прописанных на стопках бумаг, были особенно беспомощны и очаровательны. Кейт видела, что водитель заметил ее жест и воспринял по-своему, явно приняв за ухаживания.
— Спасибо за заботу, Август, — Кейт была бесконечно вежлива — и так же бесконечно бесцеремонно водила пальцем по щеке собеседника. а потом, словно спохватившись, опустила руку и подмигнула. — С Лондоном я знакома не понаслышке и беспокоюсь скорее о вас, чем о себе. Прекрасный город, но отвратительный в своем непостоянстве: ни в коем случае нельзя выходить без зонта. Кстати сказать, я нахожу ваш английский прекрасным.
Это была лесть: они оба говорили с акцентом, только у Кейт он был меньшим и более мягким, в отличие от Августа, да и говорить ей удавалось значительно быстрее. Вот только от раскатистой "р" избавиться не удавалось, да и, что душой кривить, не хотелось.
На слова Августа Кейт покивала и решила не спорить: все равно она собиралась как раз в отдел артефактов, а чем будет заниматься ее спутник, Кейт волновало едва ли. Стоило только ему закончить, как машина дернулась на повороте. Август повалился на Кейт, страшно смутившись, а она, не сдержавшись, подлила масла в огонь, едва сдерживая смех:
— Погодите, — Кейт опять протянула ладонь и стала приглаживать бедному покрасневшему Ищейке волосы, — вы теперь весь лохматый, нам же не нужно, чтобы о нас подумали чего-нибудь лишнего?
Кейт было все равно, а вот Август, если следить за его реакцией, наверняка хотел бы провалиться сквозь землю от ужаса.
Они остановились, Кейт дождалась, пока ей откроют дверь, взяла Августа под руку и зацокала по направлению к Дому, проклиная брусчатку, на которой можно было переломать себе ноги.
— Увидимся, — кивнула она на прощание, постояла немного, глядя на все такой же взъерошенный затылок Августа. перевесила сумочку на другое плечо и пошла к лестнице, ведущей на второй этаж.
Чаще всего отдел артефактов находился на нижнем этаже и соседствовал с моргом: эта традиция укоренилась еще очень давно, как раз с тех времен, как все поняли большую опасность, которую могли нести те или иные артефакты. Но Лондоский Дом обскакал своих коллег даже здесь: они презрели принятые нормы, запихнули артефакты под самую крышу и иногда очень неискренне удивлялись, почему все именитые артефактологи воротят нос от их порядков.
Именитой Кейт была, хотя до истинной популярности ей предстояло еще скакать и скакать, но все же она не постеснялась презрительно фыркнуть главе отдела о том, каким глупым считает затею хранить хрупкие вещи под прямыми лучами солнца или пытаться закрыть окна деревяшками, сохраняя при этом бесчеловечную духоту.
Большую часть отведенного времени они беседовали, пожилой, но очень приятный и абсолютно не брюзгливый демон угостил Кейт чаем с печеньем, показал последние находки и вручил толстую папку, в которой был ворох бумажек о перемещениях подвески по всему миру — ничего нового, попросту не сведенные вместе факты, но и это было важно. Кейт, прекрасно понимая человеческий фактор, знала, что та информация, которую имела она сама, могла быть в чем-то неправильной.
Сходу нового она не узнала, и за это стащила у главы отдела атефактов полную горсть мелкого печенья, которое завернула салфетку.
Кейт пришла немногим раньше Августа, успев по дороге забежать в уборную и даже поправить макияж, и когда спутник остановился рядом, тут же вручила ему печенье:
— Держите, меня угостили, но я успела перекусить еще в отделе, — и тут же подхватила Августа под локоть и повела на выход. Их провожали любопытные взгляды скучающих служащих, в большинстве своем вынужденных торчать в четырех стенах и не иметь возможности развлечься.
Кабинет Наставника располагался, согласно устоявшимся в Европе обыкновению и традициям, на первом этаже. Однако, заняв свой пост несколько лет назад, новый исполняющий обязанности смотрителя за судьбами Существ Лондона пожелал, а затем исполнил собственные корректировки устоявшегося за многие века существования Объединенного Британского Дома порядки, перенеся свое рабочее место в дальнюю комнату подвала, где ранее находилось место предварительного задержания. Температура в цокольных помещениях соответствовала температуре воздуха в морге, стены щерились мелкими трещинами, а пол был выложен все той же каменной брусчаткой. Каждый проситель или рядовой сотрудник Дома имел вполне реальные шансы переломать себе ноги. За свою странность августейший Наставник был прозван своими же сотрудниками Могильщиком.
Августа не смутил антураж подвалов тайной канцелярии. Он спокойным шагом преодолел по прямой двенадцать метров, отделявших главную лестницу до кабинета Наставника, остановился перед решетчатой дверью, проверил — формальность, он внимательно следил за сохранностью документов, но допускал возможность утери — содержимое своего портфеля. Все бумаги были на месте. Миттенхайн едва слышно фыркнул, взялся за кованный круг, исполнявший роль дверной ручки и звонка одновременно, и трижды постучал им об решетку двери.
— Войдите, — послышался из недр кабинета спокойный голос с легкой хрипотцой.
Август вошел, остановился у самого входа, коротко поклонившись, как было положено по протоколу и, подняв голову, представился.
— Меня о вас предупреждали, — тонко улыбнулся Наставник Лондонского Дома и указал на два стоящих друг напротив друга кресла. Позади них стоял тяжелый стол из цельного дуба. — Предвосхищая ваш вопрос, отвечу: наслышан о ваших подвигах.
— Я всего лишь скромный служащий женевского Дома. — Август снова коротко кивнул и сел. — Как мне к вам обращаться?
Фамилия Наставника обыкновенно не разглашалась в широких кругах, во избежание кривотолков и интриг. В начале века в Лондоне уже случался прецедент, когда из-за объявления имени человека, возглавлявшего Дом, произошла крупнейшая в истории страны забастовка служащих, приведшая в итоге к экономическому кризису. Политика нового главы Дома не была Августу известна — не позволял уровень доступа.
— Так же, как вы обращались ко мне до этого момента, на "вы", — невозмутимо произнес Наставник и тоже занял свое место, сложив ладони на коленях. — Итак, Август — вы же позволите мне обращаться к вам по-отечески? — я получил ваш служебный запрос и удовлетворил его. В нем вы упоминали о "веских доказательствах причастности высокого должностного чина к вмешательству в дела другого Дома". Итак... я жду.
Мужчина с сухими чертами лица, тонкими обветренными губами и темными глазами не выглядел для Миттенхайна сверхъестественным существом. Однако, он отметил про себя, что этот ангел избрал для себя весьма оригинальную манеру поведения. Он казался демоном и был им для большинства подчиненных, но только не для Августа.
Ищейка открыл портфель, вынул оттуда папку с документами, которую ранее уже показывал Кэтрин и протянул ее Наставнику. Тот принял бумаги, положил их на колени, раскрыл папку на первой странице и принялся с крайне задумчивым видом изучать материалы дела.
Август тем временем терпеливо выжидал время, когда настанет пора явить августейшему лицу еще одну бумагу.
— Любопытно, — пробормотал Наставник, откладывая бумаги на стол и внимательно всматриваясь в лицо Августу. — Этих бумаг уже касалась чья-то рука.
— Эти руки принадлежали человеку, имеющему к делу Итана Галлахера непосредственное отношение. — Ищейка протянул мужчине один-единственный лист формата А3, сложенный конвертом формата А5. — Уверяю вас, что этих материалов не касались ничьи руки, кроме моих. Из отчета на последней странице вы уже поняли, что в деле замешан некий человек из вашего Дома. Вы, как Наставник и просто честный человек, имеете перед обществом Существ обязательства, согласно которым...
— Не нужно перечислять мне мои обязанности, Август, — мягким жестом руки остановил его Наставник и вернулся к изучению текста на развернутом уже листе. — Я знаю текст служебной инструкции. Пожалуйста, дальше.
— Приношу свои извинения. — Август выдохнул и продолжил. — Итак, я провел служебное расследование, заручившись поддержкой Дублинского Дома в лице начальника Института Ищеек. Он дал мне доступ к материалам, из которых следует, что его служащего пытался завербовать Глава Ищеек вашего дома. Дублинский Дом отказал Главе, после чего последовало происшествие, о котором вы так же осведомлены. Текст этой бумаги содержит расшифровку переговоров Глав Ищеек Лондонского и Дублинского Домов.
— Женевский Дом имеет рекомендации относительно решения этого дела? К вам обращался Дублинский Дом? В противном случае вы не имели права проводить какие-либо расследования.
— Обращался. Женевский Дом в лице меня уполномочен рекомендовать на должность Главы Ищеек капитана полиции Джеффа Карноу. Он имеет репутацию человека порядочного, не имеет склонности к интриганству. Дисциплинирован. Снабжает сотрудников Дома всей интересующей их информацией, не выходя за рамки должностных инструкций.
— Карноу? Он молод, но его послужной список мне хорошо известен. Хм. Дайте подумать, — Наставник побарабанил пальцами по столу. — Вы должны понимать, подобные решения требуют тщательной проверки и обдумывания. Но мне именно сейчас больше всего нужны такие как Карноу.
— Мы не навязываем вам своих решений, — Август был совершенно откровенен. — Но и вы поймите нас.
— Швейцария всегда славилась своей тягой к соблюдению законов, — Наставник встал и сел в свое рабочее кресло. Махнул рукой, не глядя на Ищейку. — Идите, Август. Благодарю вас за сотрудничество.
Август поднялся с места, кивнул и вышел. Взглянул на часы. Их разговор занял ровно столько времени, на которое он рассчитывал.
— Благодарю, Кэтти, — он несколько растерялся, но печенье принял. Они вышли на свежий воздух и Ищейка вдохнул полной грудью. Усадив девушку в машину, он сел сам и, постучав трижды по сидению водителя, дал сигнал трогаться в путь. — В Эссекс, будьте добры. Все прошло согласно плану? Узнали что-нибудь новое? Мы направляемся в Колчестер. Есть вероятность, что подвеска находится там. Мы отдохнем в предоставленном нам номере гостиницы и затем продолжим расследование. Вы голодны?
Они уселись в машину и отправились дальше. Кейт расстегнула пальто, недовольно поджимая губы от духоты в салоне: это було лучше, чем мерзнуть, но она во всем предпочитала умеренность.
— На первый взгляд, стоит признаться, ничего нового, — ответила она, уложив на колени папку с документами и постукивая по ней пальцами, как если бы в автомобиле звучала музыка, а Кейт пыталась попасть в такт. — Мне выдали бумаги, но, боюсь, это единственное, что я имею. Вряд ли хоть в одной из них будет сказано нечто новое.
На вопрос о голове Кейт рассеянно уставилась на Августа. Она практически его не слышала, полностью обратившись к своим мыслям по поводу подвески: выходило, ее скрывали в Эссексе, причин попытаться усомниться в полученных сведениях не было. Потерянный артефакт был загадкой, причем очень и очень неприятной загадкой. Нахмурившись, Кейт принялась развязывать шнуровку на папке.
— Прошу прощения, Август, мне нужно кое-что проверить.
Усевшись удобней, Кейт принялась вчитываться в отчеты по проведенных над артефактом опытам: реакция на людей и на существ, отклик на изменение температуры в помещении, на освещение, на огонь, воду... Единственное — камень в подвеске никак ни на что не реагировал, оставался одинаково холодным, даже когда серебро, в которое он был оправлен, едва не начинало плавиться.
Значит, дело все же в камне.
Кейт попыталась найти его полное описание и указание, к какому виду минерала он принадлежит. Цвет, размер, удароустойчивость — все было, но вот сведений о том, что это был за камень, найти не удалось. На одном из ранних отчетом был кривой карандашный росчерк "кристалл?", и на том всякие догадки заканчивались.
На приложенных фотографиях камень в подвеске был засвечен — на всех, какое бы освещение не использовали и под каким бы углом не стоял фотограф.
— Камень защищается, — вслух проговорила Кейт, уставилась на Августа все таким же бессмысленным взглядом, облизала губы. — Нельзя понять, к какой породе он относится, нельзя нормально его заснять. Взгляните, — она начала подсовывать Августу под нос фотографии, подтверждающие ее точку зрения, и тараторить дальше: — вот здесь мы видим, что он голубой, так? Но мы не видим его формы. На этом снимке можно обнаружить его форму, но грани обработки размыты, а цвет вовсе невозможно угадать. Как и здесь, и даже здесь. На этом фото он дает блик в фотоаппарат, хотя — взгляните! — свет падает отсюда, значит подобного преломления лучей быть не может, видите? К тому же, в отчете написано, — Кейт опять зашуршала бумажками, вытащила нужную и принялась водить по ней пальцем, — что его твердость подобна твердости алмаза, но это невозможно, мы ведь знаем, что он голубой!
Кейт замолчала и принялась вновь рыться в папке. Она долгое время напряженно молчала, а потом сложила все документы в аккуратную стопку, положила в папку и закрыла ее.
— Подвеска пытается исчезнуть сама, вы так не находите? — осторожно спросила Кейт.
Она бросила случайный взгляд в окно и увидела, что они подъезжают к населенному пункту. Водитель сбросил скорость, то и дело пропускал пешеходов, а потом и вовсе остановился перед гостиницей. Кейт наклонилась, чтобы посмотреть, как называется это место, но так и не смогла увидеть вывеску.
— У нас слишком много дел, — ворчливо заметила Кейт, — и я очень надеюсь, Август, что мы не будет тратить время понапрасну.
Разумеется, она имела в виду прогулки по городу, осмотр достопримечательностей и прочее, что могло взбрести в голову туристу, но никак не должно было сворачивать с истинного пути Ищейку Дома. Торчать в гостинице Кейт не хотела, ей достаточно было того отдыха, который она получила, листая папку, предоставленную ей в Лондонском Доме.
Упустить подвеску страшно не хотелось.
— Я могу согласиться на ужин, но не более того, — заявила Кейт, выходя из автомобиля и тут же беря Августа под руку, а папку прижимая к груди — в сумочку она, по всем законам подлости, никак не помещалась. — И никаких приветствий местному Дому, само собой.
Говоря все это, Кейт тесно прижималась к боку Августа, шипела сквозь зубы, чтобы никто не услышал, и потом, когда перестала возмущаться на возможные оплошности, поняла вдруг, что со стороны они точно выглядят как парочка: он собранный, спокойный и невероятно вежливый, а она — выражающая собственное недовольство и пытающая не пасть в глазах уличных прохожих.
Бумаги не имели свойства лгать или недоговаривать, но в одном личное общение безусловно перед ними выигрывало: ни одна буква не сможет опередить слово, вылетевшее из человеческого рта. Спонтанная речь порой могла дать много больше сухого печатного текста, над которым приходилось работать — в данном случае показатель времени значения не имел. Минута, час, несколько дней — всё едино, когда один факт вдумчивой проверки, отшлифовки текста был налицо и был бесспорным. В отношении новизны содержащихся в бумагах сведений Август разделял точку зрения Кейт, но лишь с тем условием, что наличествующие у них материалы были актуальными и за время посещения Британского Дома дело не пополнилось еще несколькими листами с сухой отчетностью.
— Конечно, конечно, не буду вам мешать, — совершенно спокойно отреагировал на желание компаньона по путешествиям Август, кивком сопровождая согласие. Пока Кейт изучала материалы бумаг из рабочей папки, Ищейка позволил себе откинуться на мягкое сидение, прикрыть глаза и немного подумать.
В сухом итоге он имел немного. Загадочная подвеска все еще не была обнаружена, на ее след предстояло напасть в самое ближайшее время, в чем ему безусловно поможет Кейт. У этой девушки в наличии имелась не только привлекательная внешность, своеобразный характер и профессиональные качества, за которые с большой охотой ухватился бы не только Дублинский Дом. Она обладала чем-то, что доставалось от природы и отшлифовывалось затем приобретением жизненного опыта. Вероятно, этим чем-то были эмоции — искренние, положительного спектра.
У Августа в наличии имелся исключительно жизненный опыт исчислявшийся годами службы в Доме и отсутствием семейных привязанностей. Интересно, сможет ли он когда-нибудь осознать радость от сожительства с кем-то, кого сможет назвать "женой"? В это с трудом верилось, а поскольку Август ничего и никогда на веру не брал, то с легкостью отмел этот вопрос с повестки дня.
— Прошу прощения? — голос Кейт вывел из состояния задумчивости. Август мгновенно собрался и вновь выпрямился так, словно проглотил мачту. Ему подсовывали бумаги, содержание которых он мог по памяти пересказать. Но он кивал, брал в руки фотографии, внимательно слушал объяснения Кейт. — Мне, к сожалению, от себя добавить нечего. Ваши аргументы, Кейт, звучат разумно. Имея информацию о таком своеобразном свойстве, мы можем быть уверены, что публичности ее похититель всеми силами постарается избежать — если фотографии со сходными дефектами появятся в печати Ищейки за это ухватятся. Я не могу согласиться с термином "защищается", поскольку это придает неодушевленному предмету свойства живого, мыслящего существа. Но, повторюсь, ваши аргументы звучат вполне разумно.
Сейчас ему вдруг подумалось, что он напоминает самому себе экзаменатора в день сдачи его предмета опоздавшей к сроку студенткой.
— Не нахожу, — мотнул головой Август, сложил бумаги ровной стопкой и закрыл папку. Мягко положил свою ладонь поверх ладони Кейт. — К сожалению. Но вы в это верите, не так ли? И я склонен думать, что основания для этого у вас есть, причем самые серьезные. Наша задача в том и состоит, чтобы их проверить.
Автомобиль остановился у гостиницы и Август, как и прежде, вышел первым, приняв к сведению недовольство Кейт, но не высказав по этому поводу своей точки зрения. Он подал девушке руку и проводил ее до стойки регистрации.
— Не будем, Кейт, можете мне довериться. Приношу извинения за крюк, который мы вынуждены были совершить, посетив Лондонский Дом — одно дело требовало моего вмешательства и я не мог не оставить его без внимания. — Он помолчал. — Хорошо, Кейт. Мы поужинаем, а после отправимся в предполагаемое местонахождение подвески.
Кейт то и дело прижималась к боку Августа, чем несколько его смущала. Женским вниманием Миттенхайн-старший был обделен всю свою сознательную жизнь, причем по собственной воле, поэтому столь вольное поведение со стороны напарницы по заданию не могло не заставить его щеки покрыться румянцем. Во всем остальном он по-прежнему оставался собранным и невозмутимым.
Август высвободил руку, первым подошел к столу и отодвинул стул, на который должна была сесть Кейт. Когда она заняла свое место, Август сам придвинул предмет мебели к столу и только после этого сел напротив.
— Ужин займет у нас около часа, — сказал Август, принимая из рук официанта аппетитно выглядевшее мясное рагу с гарниром из тушеных овощей. Такую же тарелку поставили перед Кейт. Затем на стол была поставлена бутылка дорогого итальянского вина. Миттенхайн кивнул на нее:
— Надеюсь, вы не откажетесь провести это время со мной в более непринужденной обстановке.
Вы здесь » Практическое Демоноводство » Прошлое » 17.12.12 Крах
