В последнее время в голове у Джейсона болезненными всполохами отдавалась лишь одна мысль - "Кочевники". Если жители города, погрязшие в своих мелочных делах и заботах, жалкое подобие человечества, копошащееся на маленьком пятачке земного шара, еще как-то могли оправдать себя в глазах Пирса, то эти ряженые, рассекающие мировые просторы на технических колесных монстрах, со своими песенками, улыбками и совершенно идиотским образом мыслей заслуживали лишь презрения. Они были язвой на и без того больном теле планеты, и эту язву требовалось выжечь, вырезать, дабы облегчить агонию мироздания и немного успокоить взвинченные нервы самого мужчины.
В этом году кочевники прибыли в два захода - одни расположились в черте города ("Соваться к ним было бы весьма опрометчивым поступком, милый Джей, там везде патрули"), но вот другие - как всегда не решились разбивать лагерь на городских улицах и ютились возле окраин. Вот к ним-то и принесли покалеченного безумца его безумные ноги. А эти создания так ничего пока и не поняли - вон, ходят, плетут что-то, разговаривают... Ну, разве что вот этот песик неподалеку как-то странно ощерился и глядит прямо на Джейсона... Но ведь собаки его тоже не видят. Или нет?..
В этот раз в город отправили делегацию во главе со старейшиной общины. Нужно было разрешить недопонимание между официальной властью и кочевниками, вызволить ребят из-под стражи и договориться о выдаче если не паспортов, то хотя бы разовых пропусков на территорию города. Подобные сборы всегда угнетающе действовали на большинство кочевников, вот и сейчас - хотя и солнце пригрело землю и постепенно растапливало остатки снега, лагерь не подавал особых признаков жизни - не было песен, лишь мелькали руки за монотонной работой, да тихо шептались о чем-то дети. Ормонду совершенно нечего было делать, а в город его не взяли. И его вынужденное безделье могло продолжаться еще долго, если бы до слуха не донеслось резкое "Опасность! Чужак!", - то был пес, прибившийся к ним в одном из переходов. Небольшая собачка неизвестных кровей, не особо храбрый, но зато живучий. Сейчас эта приблуда смотрела, ощерясь, на совершенно пустое место и тихо рычала.