Идеальная расстановка шаров для идеального удара, это было так просто, что даже не верилось. Судьба решила преподнести очередной сюрприз и в этот раз вполне приятный. Норберг склонился над столом, прищуриваясь. Дело оставалось за малым, лишь подтолкнуть и направить шар в лузу. Звонкий стук, партия.
- Желание.. - в одном звучание этого слова, сорвавшегося с губ было гораздо больше, чем во всех взглядах Крамера, во всех мимолетных касаниях, но как бы не раздирало все внутри от жгучей жажды прикоснуться пальцами строго очерченного подбородка и провести вверх по скулам, надо было держать себя в руках. Вино играло сейчас с секретарем злую шутку, позволяя маленьким монстрам, что томились в подсознании выползать наружу. Ведь сейчас их ничто не сдерживало: ни дышащая на ладан субординация, ни мнимые, выставленные собственным самосохранением барьеры. И та черта, за которую категорически нельзя заступать, расстворилась.
Каин присел на край бильярдного стола, слушая переливы музыки, поставил кий на пол, оперся о него ладонями. В его душе сейчас был исинный восторг от победы, ведь до последнее он думал, что проиграл и почти приписал себе поражение.
Три желания. По сути, можно попросить все что угодно. Все.. что угодно, один из вариантов уже крутился на языке, но в слова еще не был облачен, потому что трудно просить начальство сделать что-то выходящее за рамки деловых отношений. А требовать – что-то пресное, простое и не интересное – банально.
- Господин Крамер, - тихо произнес секретарь, прищурившись, - надеюсь бестактность Вы мне простите..По клинике ходят слухи, что вы прекрасно танцуете..
Конечно, эти слухи касались то ли вальса, то ли танго, но сейчас не это было важно.
- Станцуете… приватный танец?
Желание не такое уж редкое в играх на спор, но то, что Норберг озвучил его своему начальнику, делало это желание..опасным. Был высок процент того, что Норберга поднимут на смех, укажут на его место, обозлятся или просто проигнорируют, но позвольте, разве не сам Крамер говорил о возможности что-то потерять.. Ставки были сделаны, проигравший обозначен, и Норберг хотел получить ему причитающееся. Отказываться же от своего выигрыша он не собирался, хотя бы потому, что будь на его месте Крамер, он бы получил от секретаря свои три желания не раздумывая.

Отредактировано Каин Норберг (15.06.2014 20:55:38)

Иногда танцем можно сказать больше, чем словами. Как бы мы ни пытались облачить в слова все наши эмоции и чувства, сказанное – всегда является пародией на то, что творится у нас в душе.
Тонкая полоска скользнула по шее, вовлекая Норберга в танец, делая его соучастником. Хотя так не должно было быть. Секретарь планировал лишь понаблюдать, но никак не участвовать в этом танце. Хотя все приличия были соблюдены: их тела не касались друг друга, хоть расстояние между ними было опасно мало. Стоило всего лишь протянуть руку, чтобы коснуться пальцами груди, стоило оступиться, чтобы в следующее мгновение начальник и его подчиненный столкнулись, но..
Плавных шагов по ковру почти не слышно, музыка, рассыпающаяся мелодиями по комнате, вплеталась в ритм шагов, делая их точными, четкими. Их движения почти синхронны, хотя Норберг смотрит лишь в глаза Крамера.
Будучи студентом выпускного курса Каин, как и положено ученикам, готовился к балу по поводу окончания университета. И самое первое правило, которое пришлось запомнить парню было как раз это – в танце нужно смотреть в глаза партнеру и только так можно понять, как он двигает и каким будет его следующий шаг.
Галстук неслышно упал на ковер, Норберг даже не обратил внимания на такую незначительные сейчас деталь, потому что его взгляд был прикован к незатейливым действиям Дитера, пуговица за пуговицей, под легкую музыку начальник обнажался.
Каину было жарко и почему-то только тогда, когда рядом находился Крамер. Вот и сейчас..
Дело было не в танце и даже не в выпитом вине, просто напряжение между ними росло в этом доме, отрезанном от цивилизации, с катастрофической скоростью. Выйдя из машины и шагнув в холл Каин думал, что они посвятят выходные работе. Но вот сейчас в серо-зеленых глазах секретаря можно было прочитать совершенно другое, далеко не о работе думал юноша.
Музыка оборвалась, оставив незаконченным танец и нерастегнутыми последние пуговицы. Норберг выдохнул, он не знал радоваться надо или расстраиваться от того что Крамер, так и не снял рубашку. С одной стороны секретаря лишили возможности лицезреть полураздетого начальника, с другой – спасли от собственного провала: Норберг мог сорваться с любую минуту. Эта опасная игра перестала быть забавной и милой. Каина тянуло к Дитеру словно магнитом.
- Не до конца, - стоило замолчать, согласиться, что желание исполнено и вернуться к бильярду, вину, да хоть к чему-нибудь, но желательно подальше от Крамера, но нет же, язык мой враг мой – У Вас остались еще две пуговицы..и рубашка.
«И штаны..» - услужливое воображение в красках расписало последующее раздевание начальника, только уже почему-то не под музыку и совершенно для других целей. В горле пересохло, Каин бросил взгляд на бокал вина, оставленный на бортике стола.

Лучше бы Дитер оставался на месте, лучше бы не приближался. Норберг слышал, как стучит о грудную клетку собственное сердце, видел, словно в замедленной съемке, как на губах Крамера расцвела очередная улыбка. Секретарь выиграл партию в бильярд, но проиграл в противостоянии напряжения и нереализованных тайных желаний. Этот поцелуй был неожиданным, пьянящим, стирающим все грани разумного.
Каин сорвался в пропасть собственных желаний, летел вниз спиной, чувствуя, как его предают собственные эмоции, собственное сердце, он падал, уже не надеясь на спасение. Время потеряло свое значение и все вокруг перестало быть значимым. Он пропал.
Пока длился поцелуй, Каин, кажется, забыл, как дышать. Стоило Дитеру отстраниться, как секретарь шумно вдохнул, закрыв на секунду глаза. Он больше не мог сохранять в себе все буйство эмоций, поэтому сейчас реакция на чужие губы, так своевольно накрывшие его, была на виду Крамера: Каин чувствовал, как горят румянцем щеки, как напряглось все тело, он мог поспорить на всю годовую зарплату – зрачки его расширены, выдают с головой.
Каин не отводил взгляда, к чему, если у тебя и так все на лице написано?
Секретарь закусил нижнюю губу, скользнул по ней языком. Черт, еще так остро чувствовался вкус этого запретного поцелуя.
Норберг вернулся в реальность вместе с вопросом Крамера, хотя предпочел бы остаться в своих мыслях, чтобы привести их в порядок. Ему это сейчас было очень необходимо. Ведь не маленький мальчик, а реакция на простой поцелуй столь открытая и чувственная, будто бы он ждал этого момента всю свою жизнь.
- Я помню, - Каин кивнул, отвел глаза, точка предела достигнута, выдерживать взгляд Дитера стало тяжело. Еще два желания.
Ему бы время, чтобы расставить по местам собственные чувства, ему бы время, чтобы решить для себя, как вести себя дальше. Вот сейчас стоило бежать, искать или придумывать причины, по которым Норбергу нужно срочно вернуться домой.
- Мне нужно время подумать..
Над чем? Над желаниями? Над происходящим сейчас? Чертова противоречивость давила неподъемным грузом. О каких желаниях могла идти речь, если единственное о чем сейчас мог думать Каин, это о пьянящем, жарком поцелуе, пальцах в волосах и опасной близости. Если разум кричал «беги! спасайся!», а душа и сердце тянулись к погибельному омуту серых глаз, жаждали крепких объятий и страстного продолжения сегодняшнего вечера.
- Но думаю с бильярдом на сегодня все, - Норберг взял в руки бокал с вином, но пить не стал, лишь беспокойно взглянул на блики света по идеальному стеклу, поднял глаза на Крамера и попытался улыбнуться. Улыбка вышла неискренняя и напряженная.

Норберг сам того не ведая попал в ловко расставленные сети демона. Даже не сети.. скорее паутину. И как теперь не барахтайся, увязать в ней будешь все сильнее и сильнее.
Каин даже не успел прийти в норму, да и вряд ли бы теперь это потребовалось. Его резко притянули за талию, и весь воздух словно выбило из легких. Он задохнулся от нехватки кислорода, губы обожгло чужим горячим дыханием, а последующий по-настоящему наглый поцелуй подавил все возможные протесты со стороны секретаря.
Сердце бешено заколотилось, предательски пропуская удары, но о попытках отстраниться не было и речи. Норберг сдался. Пошел на поводу собственных чувств и эмоций, которые с каждым прикосновением Дитера к телу, к обнаженной коже разгорались ярким пламенем всепоглощающего желания и тянущим возбуждением внизу живота. Он мог сколько угодно отрицать очевидное, но реакцию собственного тела скрыть бы вряд ли удалось.
Каин не заметил, как рефлекторно дернувшись на откровенные прикосновения Крамера к паху, задел рукой почти пустой бокал, но отчетливо услышал звук разбивающегося стекла, вместе с которым сейчас разбивались в сознании Норберга последние хрупкие преграды между ним и его начальником.
Он в ответ скользнул ладонями по обнаженной груди Крамера вверх, наслаждаясь прикосновениями к чужому и такому желанному сейчас телу, а сам уже плавился от поцелуев, чередующихся с легкими укусами по коже, от бесцеремонных поглаживаний через ткань брюк по уже порядком возбужденной плоти. Душно, жарко..невозможно жарко.
Все было так закономерно, и так просто. В доме, за полсотни километров от городской суеты, нервной работы, обязательств и проблем, они, разделяя одно на двоих безумие, сорвались. Каин не думал, что все так обернется, не думал, что именно сегодня они переступят эту грань дозволенного. Но иначе он уже не хотел и жалеть ни о чем не собирался. Потому что не о чем жалеть. Когда сердце разрывает от страсти, душу переполняют настолько живые, чистые эмоции, что хочется кричать – все кажется правильным.
Пальцы вцепились в плечи и Каин потянул Дитера на себя, отступая спиной к бильярдному столу, ловя помутневшим от возбуждения взглядом темный от желания взгляд Кремера.

Отредактировано Каин Норберг (06.07.2014 04:08:23)

Каин выгнулся, резко выдохнул, чувствуя последние финальные движения Крамера и тепло заполнившее его теперь изнутри. Тело пылало от каждого прикосновения, и когда Дитер вышел из него, Каин раскинулся на столе, тяжело дыша. Он закрыл лицо руками, медленно возвращаясь в реальность: они в доме у озера, вдвоем, приехали на выходные поработать..Черт, о какой работе может быть речь, его только что разложил на бильярдном столе собственный начальник, причем без сопротивлений с его стороны. Завтра будут предательски болеть мышцы, напоминая о произошедшем, а желание повторить все это не будет давать спать по ночам. Первой, вполне осознанной мыслью, возникшей в голове было: «Я идиот». Но она была необоснованной по одной просто причине – Норберг не сожалел ни о чем. Сейчас его переполняло чувство высшего блаженства, а сердце продолжало выстукивать одному ему понятный ритм.
- Еще бы..
Любые, совершенно любые слова сейчас были бы некстати, и уж тем более слова объяснений случившегося. Толку то объяснять что-либо, ведь итак все понятно. Секретарь не думал, как их отношения будут складываться теперь, но почему-то казалось, что долгие вечера в клинике в компании начальства будут посвящены не только работе.
Каин разглядывал потолок, витая где-то в своих мыслях, а ведь еще надо привести себя в нормальный вид. Знакомый запах сигарет наполнил комнату – Дитер закурил. Каину иногда казалось, что он где угодно узнает этот запах.
Он облизнул пересохшие губы, чувствуя солоноватый привкус пота: сейчас бы в душ.
Норберг уперся ладонями в поверхность стола, осторожно усаживаясь на бортик, кроме расстегнутой рубашки на нем ничего не было. Он все еще тяжело дышал, смотрел как Дитер затягивается сигаретой и безумно хотел вновь припасть к его губам, не дав выдохнуть горький дым, целовать иступлено, впитывая в себя этот запах.
- Мне нужно привести себя в порядок, - он ногами соскочил на пол, подобрал одежду, взял в руки ботинки, и не стесняясь наготы прошел через комнату к выходу.
Да, это была чудесная партия в бильярд, где выигравшим был Каин, а получившим выигрыш – Дитер.

Он чувствовал на себе далекий от скромности пожирающий взгляд Дитера, чувствовал, на внутренней стороне бедер влажные следы от недавнего оргазма Крамера и лишь дойдя до двери бильярдной осознал, что лицо его пылает алым румянцем смущения, перебивающим недавнее бесстыдство.
Выскользнув в коридор, Норберг первым делом заглянул в отведенную ему комнату. После бурного, спонтанного и жаркого секса не хотелось вновь облачаться в никому ненужные вещи. Тело хотело свободы, хотело дышать. Поэтому Каин благополучно кинул лишнюю одежду на кровать, оставив на себе лишь рубашку и направился искать ванную, которая обнаружилась в непосредственной близости от спальни.
Норберг планировал по-быстрому принять душ, поэтому, недолго думая, стащил с себя рубашку, еще раз придирчиво осмотрел подживший шрам на плече и, убедившись, что от непродолжительного контакта с водой ему явно ничего не будет, шагнул в душевую кабину.
Теплые упругие струи смывали с кожи липкую испарину и следы недавней своеобразной игры в бильярд на столе. Шум воды успокаивал, умиротворял, не хотелось сейчас ни шевелиться, ни двигаться вообще.
Каин услышал, как открылась дверца душевой и, рефлекторно обернувшись, увидел Кремера, хотел что-то сказать, но поцелуй, настойчивый и горячий, лишил Норберга всех связных мыслей и возражений по поводу бесцеремонного нарушения начальником уединения Каина.