А говорят еще "назвался лошадью — полезай под плуг". Примерно так же пришлось поступить и Адольфу, когда он на свою беду вязался в эту историю с болезнью. Еще летом, перед жарким во всех смыслах днем середины месяца, он вдруг понял, что не хочет, категорически не желает вмешиваться во всю эту историю с Охотниками. Жизнь и здоровье Антони были для Миттенхайна важнее всего, что тогда, что сейчас, несколько месяцев спустя.
Адольф все-таки согласился встретиться с Августом и поговорить с ним на тему грозящей городу опасности. Старший брат настаивал на необходимости использовать его, Хайна, для выяснения причин настоящих и, возможно, будущих терактов. Мол, если его заслать в организацию или сборищем, что таковой зовется, то все прояснится и в будущем он сможет спасти множество жизней. Потомок долго изворачивался, шел на попятную, но потом уперся спиной в стену, не смог сбежать от пробирающего до костей цепкого взгляда Главы Ищеек и согласился на всю эту сомнительную затею. И вот, полгода прошли в постоянных разъездах.
А теперь он — хвала грифонам! — живой и относительно здоровый, покидает убежище у Антони и со всех ног мчится в Дом. Он мог бы сказать, что боится его, но в глубине души он знал, какое чувство испытывает по отношению к этой организации. Ненависть. Ненависть, тлевшую и загоравшуюся в нем всякий раз, как он встретится взглядами с кем-либо из ее членов. И с Августом. Особенно с ним.
В Доме ему нужны были лекарства. Адольф не принимал их вот уже неделю. С каждым днем, проведенным у Тони он все больше нервничал, боялся, что сорвется и на свободу вновь выйдет разрушитель и убийца. Но нет, Тод не видел в искусствоведе врага и позволил "этим двоим соплякам" побыть вместе в относительном спокойствии.
На входе он притормозил, накинул на голову капюшон и спокойным шагом пошел в лазарет. У скопления людей возле лестницы пришлось притормозить, хотя на Потомка никто не обращал внимания. За время карантина Хайн не брился и потому, помимо отросших волос мог похвастаться щетиной.  Он шел, держась за стенку, старался ровно дышать и ничем внешне не выдать своего волнения.
Услышав голоса, он инстинктивно поднял голову — и вздрогнул.
"Сато Хироши!" — Потомка словно окатили ушатом ледяной воды, он не мог ступить и шагу. Так жертва боится хищника, загнавшего ее в ловушку. Но дверь лифта закрылась и опасность миновала.
Адольф не доверял обманчивому спокойствию. Этот демон... он кого хочешь, где угодно достанет. У него был такой взгляд, будто он только и жаждет оторвать Потомку голову. Нет, нужно было бежать, бежать за лекарствами и потом прочь из Дома! Миттенхайн никогда в жизни так быстро не бегал. Он миновал несколько лестничных пролетов, коридор, забежал в кабинет и нос к носу встретился с пожилым демоном.
— Я... мне нужны... лекарства, — отдышавшись, произнес он на одном дыхании. — Я от Августа. Вы знаете.
— А-а-а-а, от Августа, — протянул врач, благодушно улыбнувшись. Адольф дернулся — его улыбка не радовала. — Да-да, помню. Филипп принес еще неделю назад, а никто не забрал... — он сунул в руки Хайна два коробка и похлопал по плечу. — Здесь на месяц, как обычно. Инструкции вложены в верхнюю коробочку. Не потеряй.
— С-спасибо, — Адольф пониже опустил голову и пулей помчался прочь. Он выбежал из Дома, огляделся в поисках лучшего пути для отступления и не нашел ничего лучше, как сбежать на старую квартиру братьев Богарди. Там его демон точно искать не будет, ну незачем ему. Подумает, наверно, что ее снимают другие жильцы... поймав такси, Потомок добрался до дома.
— Уф, это было близко, — прислонившись к стене, он перевел дыхание. Рука лежала на груди в области сердца.

Услышав голос адвоката вновь, Адольф опешил. Совсем как при встрече с ним в Доме. Потомок не мог взять в толк одного: как? как этот демон всегда, почти всегда его находит? Что тому было причиной? Чутье? Отличная память? Слишком много вопросов, а времени все меньше. Адольф сполз на пол, съежился, постаравшись стать как можно незаметней и молчал. Ни слова не мог из себя выдавить. Слишком страшно. Он не верил адвокату, а это был точно он, Хайн не может ошибиться. Демон отказался убивать его тогда, три года назад, а теперь гонится за ним ради того, чтобы просто поговорить?
Да нет, это чушь. Сато от него что-то нужно. Но что? Хайн ни с кем, кроме Августа по телефону и Тони — лично, не общался, даже на улицу не выходил, боясь лишний раз засветиться! И все пошло прахом, вся конспирация.
Драгоценные секунду шли, а Хайн так и не мог принять решение. Его челюсти словно склеили эпоксидным клеем.
"...или я тебя просто убью". Боялся ли Хайн смерти? Ведет ли он реестр своих смертей?
Хайн решил рискнуть и открыл щеколду на двери. Бежать он при всем желании не смог бы, а разозленный, взмыленный демон от ярости прибил бы его даже не догнав, а на полдороги. Сато Хироши было не узнать: обычно всегда одетый с иголочки, аккуратно причесанный — океан спокойной ярости и презрения ко всем, кроме демонов, он теперь был словно другим собой. Уставший с виду и злой. Ужасно злой.
Адольф отступил назад, прижав руки к груди и таращась на адвоката во все глаза. Он очень хотел спросить, что Хироши от него нужно на самом деле, но не мог даже рта раскрыть.

Хайн внимательно наблюдал за каждым шагом демона. В буквальном смысле. Спроси его сейчас, сколько Хироши сделал шагов по направлению к зеркалу, сколько от него к дивану — он бы ответил, не задумываясь. Он вообще сейчас был способен удивительно на многое. Все органы чувств, что свои, что доставшиеся от Потомка-отца, обострились и работали, выдавая в мозг очень много информации. И Хайн смог бы толково распорядиться имеющимся для размышлений материалом, но страх и паника, идущие рука об руку, мешали ему воспринимать реальность и вторгшегося в нее демона адекватно.
Сейчас было даже не важно, что все кругом считали его слетевшим с катушек Потомком, и Сато был в их числе. Адольф об этом помнил с той самой памятной встречи. Сейчас было важно начать, наконец, говорить. Хотя бы предпринять попытку. Иначе, как знать, насколько за эти месяцы вырос кредит терпения у демонического адвоката.
"Сделаете", — подумал Потомок, напряженно всматриваясь в зеркало. Снова встретившись взглядом с Хироши, Адольф отпрянул, мотнул головой и отошел подальше. Говорить он по-прежнему не решался, да и не знал, что. Любое неправильно сказанное слово могло перерезать ту тонкую нить, что связывала жизнь Хайна и Хироши. Но чем дольше длилось молчание первого и чем больше говорил второй, тем становилось яснее: реальность трещит по швам.
Адольф проморгался, потер глаза, подался корпусом вперед, смотря на адвоката.
— И правда, — первая волна страха понемногу отступала, когда до помутненного страхом сознания начало доходить, что Хироши не врет. Хайн несмело подошел, положил на тумбочку рядом с диваном коробочки с лекарствами и снова отошел к стене, на этот раз убрав руки за спину. — Вы и правда без оружия, — облегченно выдохнул Потомок.
Слушая про то, сколько времени понадобилось демону, чтобы его найти, Адольф невольно улыбнулся. Все-таки он немного гордился своей отличительной особенностью исчезать, когда было нужно.
— В-вы и не могли бы меня найти. Меня п-полгода не было в городе. Даже в этой стране.
Садиться рядом с Хироши — опасное панибратство или необходимость избавить его от зрелища сползающего на пол Потомка? Хайн механически потер переносицу, будто поправлял очки. Сделал шаг вперед, затем еще один. Набрался смелости — и вот он уже занимает место по правую руку от адвоката. Тот говорил совсем уж чудные вещи.
— Говорили? С Мортеном? — Потомок выдохнул. — Защита... зачем? — нерешительно спросил Хайн, сцепив пальцы в замок. — Зачем вам это, С-сато-сан? Зачем вам было искать меня?

Адольф почесал переносицу с недоуменным видом. Сато-сан задавал необычные вопросы, на которые в принципе существовал ответ, только вот был он правильным или же фатальным было одному грифону-прародителю известно. Спроси адвокат что-нибудь попроще — скажем, длинну великой китайской стены — Потомок бы предположил, что даст правильный ответ с куда большей вероятностью, чем сейчас.
— Женева... нужна, — он не знал как в двух словах описать причину своего возвращения и потому немного путался в словах. Выдавал пространные фразы вместо тех, которые хотел услышать демон. — В смысле, мне сюда нужно. Я, вы только не смейтесь громко, шпионил. — Хайн помолчал, заговорив чуть более уверенно. — Да, шпионил у Охотников... и один из них был все время со мной.
Сказал — и тут же бросил быстрый пытливый взгляд на спокойной лицо адвоката. Знал ли Хироши о людях, устроивших переполох в городе полгода назад? И если знал, то как много? Вряд ли многоопытный демон поверит в серьезность сказанных Потомком слов. Он в принципе не доверял никому, кроме фактов и своего чутья, но сейчас ситуация вновь приобретала опасный поворот, рискуя утянуть в водоворот событий все тех же действующих лиц — не пора ли им, наконец, объединиться?
— Ч-что? — У Хайна, казалось, от новости о запуске болезни глаза на лоб полезут. — Болезнь выпустили... Богарди? Но... но они же мертвы! А в тех дневниках, что я видел, не было ни слова о болезни! И эти организаторы... час от часу не легче. — Адольф опустил голову, голос звучал глухо. — И кто они? Что они говорили? А...
И махнул рукой, хотя до чертиков хотел услышать ответ. Потомок нахмурился, приложил ладони к губам. Вид имел сосредоточенный. Выходит, Август уже знает, что болезнь запущена искусственно. Это заставит его пуще прежнего носиться по больницам, допрашивать всех заболевших или перенесших заболевание. А вот Адольф ничего об истории болезни не знал. И он чувствовал себя ущемленным.
Он рисковал  своей жизнью, чтобы Август мог просидеть в своем кресле еще один день? Ужасная несправедливость.
— О... и это прошло мимо меня, — вздохнул Хайн обреченно. — Я рад, но... с ним очень трудно найти общий язык. Его желания — это месть и убийства. Чем веселей и кровавее пир, тем  лучше себя чувствует стервятник...
Интересно получается. Тод, как и в марте, не давал о себе знать с тех самых пор, как Хайн уехал из страны. Адольф видел его разве что во снах. Рэнсон не говорил с ним. Но он определенно выходил и не единожды, но научился это делать так умело, что "ядро" не узнавало об этом.
Выходит, таблетки Вернера либо не помогали, либо он соврал. Адольф хлопнул себя по коленям, встал, подошел к зеркалу и оперся ладонями о подставку. Всматриваясь в свое лицо, он пытался понять, насколько же он "здоров".
Он видел в зеркале отражение лиц Мортена и Тода, но только не свое. Ему стало лучше? Хуже?
— Блин, во что он меня впутал... — закрыв глаза, Потомок ударил кулаком по поверхности. — Лучше того — что он запустил...
Адольф сел на диван. 
— Хорошо, Сато-сан, — кивнул он, понимая, что связывает себя по рукам и ногам. — Я никуда не сбегу.
А у самого нет-нет, да и чесалось драть когти сразу же, как только за адвокатом закроется дверь.
"Нет, я обещал".
— Чем для вас важен Мортен? Он чем-то помог вам? Он вам угрожа---
Новый тяжелый вздох. Прекрасно, просто прекрасно. Сато против Дома, Тод против Дома, Мортен против Дома, Охотники против Дома... а кто за? Рейвен, Август, Вернер, Александр... Адольф не смог бы убить никого из них. А на этих людях в том числе держался Дом.
— Ох-х, и зачем меня только рожали? — сидеть на месте не получалось, он был зол. Почему-то больше на Августа. Ходил и бросался в стену всем, что попадалось под руку. — Август, скотина, мог бы сразу сказать, что в Доме куча дерьма и не лез бы! Но нет, ты ведь как лучше хотел, все тащил и тащил, и вот, получи теперь! Крысолова! Болячку! Еще кучу всего! Как мне убить тебя зная, что я сейчас знаю, а?
Подуспокоившись, Потомок вернулся к Хироши и извинился за всплеск эмоций.
— Простите, накопилось. Так мне... мне вызвать Мортена? Вы за ним ко мне пришли?

— Спросите лучше, что Охотникам понадобилось от Дома, Сато-сан, — мотнул головой Адольф. — Ведь по информации Авуста это они кипиш в марте с Крысоловом устроили, да и с сатанистами тоже имели дело...
Насколько тесно представители этой загадочной организации или ее подобия были связаны с сатанистами, Хайн точно не знал. Он даже мало что мог предполагать, исходя из имеющейся у него на руках информации. Довольно длительное сожительство с одним из Охотников не прояснило ситуацию, хотя и дало ответ на некоторые вопросы. Никакой конкретики, только четкий вектор: да, охотники и "руководство" сатанистов были связаны.
Как именно — предстояло разбираться уже Августу. Адольф с такие дебри лезть категорически отказывался. Ему и своих проблем пока хватает. Потомок бросил взгляд на коробочки с таблетками.
— Хорошо, что он хоть с кем-то идет на контакт. Мы общались при его жизни, но когда я обнаружил, что кроме Тода в моей голове есть кто-то еще, то, знаете, сначала испугался. Потом обрадовался и стал цепляться за него. Все-таки мне было очень одиноко. А сейчас я вынужден принимать лекарства, чтобы как-то с ними справляться. Август говорит, что я болен, а я только сейчас ощущаю себя живым.
Некстати вдруг вспомнилась фраза, которую, неистовствуя, обронил Тод и которую потом повторил Адольфу Август. Это было незадолго до отъезда в Европу.
"Когда вы будете нуждаться во мне больше всего, именно тогда меня не окажется рядом".
Рука потянулась к верхней коробочке, но на полдороге замерла. Адольф вскинул брови:
— Я видел детей третьего выжившего? Приют?.. ладно, не буду заморачиваться. — Адольф забрался на диван с ногами, поднял голову и принялся изучать потолок. — М-м-м, я не вполне понимаю, о ком идет речь, но... он говорил о них что-то еще? Что-то, что я смогу вспомнить?
Чувство собственной важности взыграло бы в нем, не испытывай он настолько большого страха перед попаданием в историю. Хайн оказался важным свидетелем чего-то, что имеет сейчас большой вес, что, возможно, сможет спасти всех Существ. Теперь ему было очень нужно оставаться спокойным и не волноваться, чтобы от волнения случайно не забыть это "что-то".
Разговор начинал ему нравиться. Адольфа подкупало, что Сато наконец-то обратил на него внимание и разговаривает с ним. Не как с равным — до этого было как пешком до Марса — а как с личностью. Ну, или с тремя, поочередно.
Довольный удачно придуманным каламбуром, Хайн даже улыбнулся. Но когда Сато задал простой на первый взгляд вопрос, Потомок побледнел и замер. Некоторое время он вообще не шевелился. Наконец он смог сглотнуть ком в горле.
— Убить Августа...
О да, он мечтал об этом. Когда-то давно, в детстве. Но это было в шутку, не всерьез. Потом он пробудил в себе Потомка — и тогда уже Август возненавидел Адольфа, не выказывая этого, а попросту вырезав младшего брата из жизни. Потом колесо ненависти крутанулось в обратную сторону —  и вот уже Хайн ненавидит Августа за попытку спихнуть себя в Дом... а потом были Богарди, преступная жизнь в полупьяном забытьи. В конце была клиника Крамера, которая внесла в разум Потомка настолько большую сумятицу, что он, не выдержав, растроился.
— Н-незнаю, я никогда не пробовал. Если я убью Августа... меня убьет тот, кто любит его.
Вдруг висок кольнуло резкой болью. Хайн поморщился.
— Крысолов, помнится, говорил, что в Доме под него уже копают... но Август еще жив. Либо плохо копают, либо выжидают чего-то.

— Насчет женевских — точно нет, — отрицательно качнул головой Хайн. — Было много всего остального. Но чем больше я узнаю, тем меньше мне хочется рассказывать Августу. Он будет выжидать, медлить, а медлить нельзя...
Не удалось — это еще мягко сказано. След женевских сатанистов — или тех, кто ими умело прикидывался, маскируя за поклонением дьяволу свое сумасшествие — растворился как утренняя роса пополудни. Если их было чрезвычайно сложно найти в самой Женеве, то вариантов оставалось всего два и оба касались дистанционных поисков. Одной из задач Адольфа была попытка дистанционно выследить этих странных личностей, и тут шансы на успех были пятьдесят на пятьдесят: либо найдет, либо нет. Он мог бы бросить это дело, плюнуть вообще на все, затеряться среди множества Существ, но кругом не было ни одного знакомого лица, кроме того Охотника. И тогда ему ничего не оставалось, кроме как сосредоточиться на своей задаче.
Хироши предпочитал не смотреть на Потомка. И тот мысленно с ним согласился. Наверняка он сейчас выглядел ужасно жалким и само его присутствие сильно портило адвокату карму.
И эти таблетки... Адольф не решался взять их. Ему вдруг нестерпимо захотелось спросить у адвоката: есть ли другой способ? Если его личности так легко общаются с демоном, то, может, он поможет? Даст совет, как быть дальше? Или хотя бы пошлет. Тогда хоть что-нибудь прояснится. Жить в неизвестности — удовольствие сомнительное, особенно когда от твоего лица совершаются не совсем законные деяния.
Ладно, это потерпит.
Адольф напряг память.
— Он не рассказывал, но я что-то о нем читал... но не о приюте, а о тюрьме под Женевой. Там проводились какие-то эксперименты... не помню конкретно. Мы встретились с одним пожилым Существом на границе Франции и Швейцарии и передал мне дневник его отца, который завещал отдать его выжившим, если они будут спрашивать... — Хайн почесал переносицу. — Не думаю, что Мортен будет разговаривать со мной о своем прошлом в том месте. Он итак рассказал мне слишком многое.
В мыслях снова возник Август. Потомок сжал пальцы в кулак, скрипнул зубами. Сато говорил правильные вещи, с ними нельзя было не согласиться. Но на убийство ближайшего родственника Хайну нужны были веские основания.
— Тод уже с ним встречался, — сказал он, разжав кулаки. — Он не особенно любит об этом вспоминать, но... это было так. То Существо благодаря ему прошло инициацию. Оно очень опасно. М-м-м, было что-то еще... что-то опасное, что он видел. Но я не могу залезть в его память. — Адольф потер виски. — Он меня не пускает. 
"Август прекратит существовать", — сколько всего было в этих простых словах.
Он вздохнул.
— Вы сказали, что поможете, если нужно... Сато-сан, скажите, если бы вы были на моем месте — что бы вы сделали?

— Демон, вирусолог, тоже сын вирусолога, — подумав, ответил Адольф. Несмотря на то, что он не забывал то, что его пугало, впечатляло или интересовало очень долгое время, чтобы вспомнить конкретно это Существо ему пришлось напрячь память. Тревожный знак, особенно для человека с двумя личностями за душой. — Он стал священником, отпускает грехи заблудшим Существам, как он выразился... а дневник в надежных руках. Он вам нужен?
Ценную вещь Адольф без раздумий отдал бы тому, кто для него дороже всего на свете, но Антони было опасно впутывать во что-то серьезное. Он итак уже дважды пострадал из-за этого знакомства. Хайн чувствовал, как искусствоведа при каждой встрече что-то угнетало, он волновался из-за чего-то, что никогда не рассказывал. Но торопить с рассказом значило принудить Эйлера к откровенности, испортить и без того хрупкие отношения. Но ему Адольф доверял — не безоговорочно, на прежнюю верность без отдачи он был уже вряд ли способен, но все равно очень и очень сильно.
Поэтому дневник перекочевал в руки добродушно настроенного поставщика лекарств для Адольфа и необычного безвредного подобия наркотиков — молодого ангела по имени Филипп.
— Если нужен, я могу отдать его вам хоть завтра, — добавил Потомок.
Сато лучше знает, что с ним делать. А вот у Адольфа не было ни единой толковой идеи, куда ему двигаться дальше.
Унюхав запах табака в комнате, Хайн повел носом  и придвинулся к адвокату поближе. Он не ел, поэтому курить сам вряд ли рискнул бы, но вот синдромом пассивного курильщика насладиться был бы не прочь. Но, может, потом наберется смелости и попросит прикурить...
— Нет! — Потомок, словно очнувшись от кошмара, отпрянул от демона, закрыл лицо руками, словно это могло его от чего-то спасти. Он бормотал сквозь раздвинутые пальцы. — Нет, Мортен и Тод это все, что у меня осталось! Никому другому до меня и дела нет. Всем плевать, лишь бы помер! Говорят, не таясь... я бы на все согласился, Сато-сан, слышите? на все! — лишь бы быть, наконец, для кого-то важным. Кто был бы готов умереть за меня так же как Август за...
Он осекся, опустил голову, ненадолго замолчал. Нет, он не выдаст Рейвена демону, он итак уже слишком часто вставлял ему палки в колеса.
— Простите, Сато-сан, я знаю, вам неприятно. — Сказал Адольф после серии успокаивающих вдохов и выдохов. — Я дорожу ими, они, хоть почти не говорят со мной, наверняка тоже берегут меня... будто скоро должно произойти что-то серьезное, важное для всего Дома, оппозиции... Сато-сан, скажите... только не смейтесь, прошу вас... как вам кажется, Мортен снова хочет ее возглавить?

Реакция Сато на рядовую, казалось бы, профессию, Адольфа сильно удивила. Адвокат сейчас был больше похож не на демона, а на Потомка, почуявшего верный след — или его фрагмент и готового вот-вот сорваться на поиски. Хайн убрал ладони от лица, смотря на адвоката с некоторой долей растерянности на лице.
Он с готовностью подтвердил свои слова кивком.
— Думаете, он мог быть замешан в истории с нынешним заражением? — спросил Потомок после. — Я не думаю, что он стал бы так рисковать. Он стар, ему всего-то и хочется, что как и раньше жить в уединении и ничего не знать про дневник отца. Он его не читал, — на всякий случай сообщил Хайн.
Кто знает, вдруг Сато вздумается убрать этого пожилого вирусолога — лишний рот это всегда лишний свидетель. Неизвестно доподлинно, кто именно начал заражение — Дом, оппозиция, Охотники. И это путало Хайну все карты. Он хотел быть совершенно точно уверен, на чьей быть стороне, кому стоит помогать, а кого лучше было бы оставить за бортом. Проблема была и в самой болезни. Она уже не значится туманными записями на страницах дневников Мортена, она реальна.
Ох, сколько же с этим проблем.
— Хорошо, тогда я привезу его вам. Завтра к вам в офис? Или... вы можете поехать со мной, скажем, завтра вечером. Чтобы исключить риск перехвата дневника третьим лицом. Да и ангел-хранитель... — Адольф вжал голову в плечи, смотря на адвоката. — Вам совсем не помешает подкрепиться.
Главное, не забыть предупредить Филиппа о возможном желании демона. Тот обычно приглашал к себе всех желающих и предлагал свою энергетику. Взамен... что он делал демонам взамен Хайн не знал, поскольку не имел близкого опыта знакомства. Да и не хотел знать, чем нынче измеряются торгово-денежные отношения в глазах современных ангелов.
— Есть один подопечный, — пробормотал Адольф. Называть имя Рейвена было жуть как страшно. Лучше говорить намеками, очевидными фактами — так вроде и не получится, что в очередной раз кого-то сдал. — Август ради него стал Координатором второй раз в жизни, хотя после смерти Гейне поклялся этого не делать, я слышал.
Но Рейвен сумел заставить Августа передумать, привязал его к себе и, по сути, играл им, не особенно заботясь о последствиях. По крайней мере, так казалось издали, а влезать в перипетии их отношений Хайн, в который раз за день, не хотел. И к тому же боялся увидеть в старшем брате что-то, что тот долгое время скрывал даже от него и что теперь начало пробуждаться при Рейвене.
За него Август не просто горой встанет, он на все амбразуры разом бросится. И не только за Рейвена, строго говоря, но за него особенно.
Вот только слишком уж странно было слышать вопрос "за кого?" от демона, который желал Августу смерти.
— Я... — у Хайна пропал дар речи. Жест Сато казался ему чем-то сокровенным, чем-то, что никогда больше не повторится. Потомок смотрел в лицо демона чуть приоткрыв рот. Он не знал, что на это отвечать. Да, чувствовал приятное тепло от осознания того, что он может быть опасным и умным одновременно, но ему все равно не верилось. — То есть, я маниакально настроенный латентный садист с задатками гения?
Да наплевать демону на это, наплевать, Хайн. Но он должен был спросить. Демон, казалось, понимал его сейчас больше, чем кто-либо и когда-либо. Даже Вернер не заводил с ним таких разговоров. Наверняка принимал своего подопечного за несчастного больного, а Сато сейчас ведет себя совсем по-другому, говоря с Потомком в спокойной манере.
Он вытащил из кармана мобильный телефон, открыл галерею фотографий, нашел снимок, который сохранился у него чудом и показал экран Сато. На снимке были и Хайн со смешным каре вместо зачесанных сейчас назад волос, и Тод, который на фотографиях всегда выглядел ширнувшимся из-за того, что не вовремя моргал, и Мортен с короткой стрижкой. Они были разделены еще какими-то ребятами, их имена Хайн уже давно забыл.
А потом он нашел в галерее видео, на котором Тод колотил по решетке барбекю барабанными палочками, а Хайн наблюдал за ним из подвального окна.
Тяжко вздохнув, Адольф засунул телефон обратно в карман брюк.
— Почему они тогда не хотят со мной говорить, а я не могу их заставить?

— Понял, — кивнул Хайн, принимая из рук адвоката вырванный листок. Подумал: не переписать ли номера телефоном сейчас, чтобы в будущем не возникло риска их потерять? В самом ближайшем будущем, например. Адольф вполне мог потерять его даже не выходя из квартиры, просто засунув его в задний карман или положив на стол и забыв потом забрать... да, пожалуй, следовало переписать номера сейчас.
— В это же время?
А вообще жалко, что демон отказался от встречи на нейтральной территории. Хайн, когда предлагал ее, думал, что готов будет отстаивать свою идею до конца, но легендарная краткость демона расставила все точки над i. Возражать ему по этому поводу — значило пытаться его продавить, а Сато, если Адольф имел о нем правильное представление, на давление со стороны реагировал негативно. Лучше было и правда не рисковать.
Хайн еще раз показал Хироши фотографию, на которой были запечатлены все трое. Он смотрел на лица Мортена и Тода, испытывая в душе смешанные чувства. С одной стороны и демон, и человек были действительно мертвы, Хайн оба раза был тому свидетелем. Он привык думать о них в прошедшем времени, как о мертвых. И не испытывал по этому поводу никаких душевных терзаний. Ровно до того момента, пока на свет не появилась реинкарнация Тода Рэнсона и не начала пособничать Крысолову в убийстве Существ. Тогда в душе Хайна что-то сдвинулось, но он по-прежнему не желал признавать в своем сумасшествии болезнь.
Он мотнул головой, отгоняя неприятные мысли и принялся перепечатывать цифры с листка. Внеся в записную книжку номер адвоката, Адольф создал новый контакт, принялся вводить цифры второго номера — и вздрогнул, когда на дисплее высветилась надпись "номер уже имеется в записной книжке".
— Рейвен Чельберг? — переспросил Адольф, стараясь ничем не выдать своего волнения. Быстро убрав телефон, он позволил себе выдохнуть. — М-м-м, да, хорошо, свяжемся через него...
Догадывался ли адвокат, насколько близко он подобрался к слабому месту Августа? Что работает с ним бок о бок, доверяет дела? Было бы интересно посмотреть на их лица, когда Сато придет к Августу и будет шантажировать его Рейвеном. Тоду идея рассказать демону все прямо сейчас очень нравилась, он довольно скалился и скандировал "правду! Правду!", а Мортен, закатив глаза, молча отвернулся. Это значило, он не желает даже слышать о реализации этой идеи.
— Сато-сан, ваш смех звучит обидно, — выпятил нижнюю губу Хайн. Он высказался после того, как демон отсмеялся. — Да, вы адвокат, но... понимайте, кроме вас мне не с кем поговорить о таких вещах. — Положив ладони на колени тыльной стороной вверх, Потомок изучал то, что называли линиями жизни. — Возможно, вы правы. Но что будет, если объединить все это в одно целое? Ерунда какая-то. Весь я хочу гибели Дому, только методы у нас троих слишком разные. Тод хочет революции и террора, Мортен — изменения самой системы, а я... а я всего лишь хотел спрятать голову в песок. А в результате только еще больше во всем этом дерьме запутался.